Приключения либроманта в СССР
Шрифт:
Покрутил ещё регулировки, подбирая под найденный звук подходящие фрагменты музыки. Что могу сказать. Бедненький инструмент этот электроорган. Где-то в ансамбле ему ещё есть место, а самостоятельно Вермона не слишком жизнеспособна. Надо сильно извернуться, чтобы на нём что-то приличное удалось сыграть.
— Ты где так с клавишами наловчился? — под общее молчание спросил у меня Саня, когда я отошёл от инструмента.
— Школу по аккордеону закончил, — озвучил я деталь из биографии отца.
— Не говорил же никогда.
— Так ты и не спрашивал, — моментально сообразил я,
— Так то аккордеон…
— Какая разница. Клавиши-то одинаковые.
— И на басу можешь? — спросил меня басист.
— Так та же гитара. Просто на ней вместе с ударными нужно играть. Тогда кач будет. Вы же основа ритм — секции.
— Кач — это что?
— Драйв, рок, бит, забой, а то и просто звиздец, — помахал я рукой в воздухе, помогая себе с подбором слов, — От вас двоих зависит, будет ваша музыка подбрасывать, или так, шаляй — валяй, как радио слушаешь. Понял?
— Понял, что ничего не понял. Показать можешь?
— Садись, — кивнул я ударнику, — Смотри на мою ногу, показываю бочку.
Взяв бас я синхронно с ударами бочки начал обозначать ноту, добиваясь идеального совпадения ударов. Когда что-то начало получаться, остановился.
— Теперь смотри. По малому барабану отбиваешь четверти, а на мои высокие ноты пойдут синкопы по хету и тарелке. Показываю.
Повторяю уже изученное, а потом слэпом беру две синкопы. Ещё раз. Киваю ударнику, чтобы подключался. Сбивается, но с каждым разом мы всё ближе и ближе к моменту истины. Наконец три раза подряд проходим чисто. Кстати, а БИГ ничего так звучит, мяса в звуке валом. Ему бы гитару поживей.
— Давай теперь ты, — протягиваю я инструмент басисту. Он смотрит на свой бас, как на двухметровую змею.
— А на ударных сможешь? — подначивает меня Санёк.
— Да на них любой нормальный музыкант сыграет, — возвращаю я его подначку.
Вытащив присмотренные в углу запылившиеся бонги, судя по их цвету, явно оставшиеся от какой-то другой установки, я подтаскиваю журавль с микрофоном и пощёлкав по нему, подстраиваю ревербератор. Ревер у БИГа заслуживает отдельного описания, ну, да ладно. Тройка маленьких барабанчиков, стоящая на отдельной подставке, наповал убивает меня мембраной. Проверяю на ощупь, и понимаю, что на них реально натянута кожа! Не знаю чья, но ни один пластик не может быть таким шершавым. Поёрзав на стуле, подстраиваю под себя хет и педаль бочки, отодвигаясь чуть дальше. Теперь трюк.
Музыканты — это не те, кто умеет только лабать. От лабуха музыканта отличает хотя бы артистизм. Как-никак, но выходя на сцену ты обязан создать образ.
Угу… А что может показать ударник? Конечно же палочки, которые он лихо провернёт вокруг пальцев пару раз. Всё остальное зрители за барабанами и не увидят.
Кручу палочки и начинаю отбивать ритм. Бас — гитарист включается неуверенно, и синкопы у него не выходят. Наплевать. Изображаю Пинк Флойд, проходясь по бонгам, подхваченными эхом ревербератора. Второго тома на бочке катастрофически не хватает. У меня проходы проваливаются. Заканчиваю суматошным синкопированным боем и бешеной работой педали. Бздыщь!
Финальный
Глава 3
Затихарился в гараже, как белорусский партизан, чтобы ни одна живая душа не видела, как я новые запчасти буду на Копейку ставить. Эх, хорошо, когда склад автозапчастей у тебя бездонный. Так что потихоньку магичу себе и машину ремонтирую.
Ладно, хоть, не успел я в разговоре с Кругловым заикнуться о расточке блока. Он точно или у виска бы покрутил, или ржать бы начал, как конь.
Сейчас и самому смешно, а когда пригляделся, что в Копейке под головкой блока лежат две прокладки, а между ними алюминиевая вставка, чуть башкой по машине стучать не начал.
В СССР самый ходовой бензин низкооктановый, а итальянцы разрабатывали двигатель под высокооктановый. Вот и клали "тазоводы", да и не только они, под головку блока цилиндров прокладку из алюминия, тем самым увеличивая камеру сгорания над поршнями и снижая степень сжатия топливно-воздушной смеси. Иначе из-за детонации прогорали и трескались поршни. А так, с дополнительной прокладкой получался "тракторный" двигатель, но зато устойчиво работающий на дешёвом, а чаще всего, и это важно, на бесплатном бензине.
Батя мне в детстве рассказывал, что водилы грузовиков, перед тем, как в парк заехать, частенько бензин на землю сливали, оставляя в баке минимум топлива. Иначе на утро им некуда было бы залить положенную на день норму бензина. А раз некуда заливать, то выходит, что ты накануне плохо работал и мало ездил. И не важно, что у тебя по спидометру всё, как в аптеке, может ты километраж намотал. В общем, хреновый ты водила и хрен тебе, а не премия. Про себя же ворчали:
— Не хватало ещё, чтобы из-за одного умника нам в Министерстве нормы "зарезали".
Порой частнику на дорогу можно было выйти с пустой канистрой или ведром, показать его едущему грузовику, и тебе за спасибо бензина с горкой нальют. Ещё и спросят, почему тара маленькая. Вот такие нелепые выверты были в народном хозяйстве.
Расточил бы я блок, тем самым увеличив объём сжимаемой топливной смеси, и от того увеличилась бы и степень сжатия этой самой смеси, а детонация могла и вовсе стать запредельной. На низкооктановом топливе взорваться двигатель не взорвётся, но когда оборванный шатун тебе сквозь дыру в блоке "руку дружбы" протягивает, приятного мало. После такой переделки, боюсь, что и девяносто восьмого бензина будет мало.
Так что от навязчивой идеи "прокачать" Копейку пришлось отказаться. Не совсем та "тачка для прокачки" оказалась.
Теперь у меня цель изменилась.
Хочу другую машину. Для этого нужно с помощью Петровича продать как можно больше автодефицита, подшаманить и "опрокинуть" дедову машину, да и спокойно себе купить новую.
Прекрасно понимаю, что для социального статуса отца, с его двумя сотнями зарплаты, Копейка, доставшаяся по наследству, самое то. Но думаю, что люди поймут, если я буду ездить, к примеру, на годовалой Тройке или Шестёрке. Я ведь не о Роллс-Ройсе мечтаю, а всего лишь об обычной советской малолитражке.