Приключения маленького горбуна
Шрифт:
— Татуэ, — обратился Марион к другу. — Совсем недавно ты уже спас нас…
— Вы правы, черт побери, я сделал все, что мог.
— Не хотел бы ты еще раз продемонстрировать свою силу?
— Конечно! Пустячное дело!.. Пушка легка, как игрушка, всего двенадцать сотен…
— Благодарю! Я рассчитывал на это. Вилл, зарядите поскорее, пожалуйста.
Боцман прочистил жерло, заменил какие-то детали и вставил снаряд.
— Готово, капитан!
— Отлично, будете стрелять по моей команде.
Огонь на палубе продолжал бушевать, доски дымили, как труба парохода во время плавания. Матросы с минуту на минуту ждали взрыва, но не покидали парусника.
Силач взгромоздил пушку на спину и встал на колени, подперев подбородок руками.
— Боцман, прицельтесь! — кричал капитан. — Возьмите ниже!
— Приподнимитесь немного и опустите плечи, — сказал Вилл человеку-пушке. — Так?
— Отлично! — одобрил капитан. — Открыть крышку люка!
Люк
— Держись, Татуэ, — подбодрил Марион друга.
— Я не боюсь, все нормально, — ответил тот.
— Вилл, огонь!
Снаряд попал прямехонько в открытый люк. Глухо, как выхлоп газа из трубы, прозвучал выстрел. Сначала показалось, что отверстие образовалось чуть выше ватерлинии [158] , но через некоторое время сомнения рассеялись — вода начала заполнять трюмы. Послышалось бульканье и шипение, характерные для борьбы огня с водой.
158
Ватерлиния — черта вдоль борта судна, показывающая предельную осадку судна, имеющего полную нагрузку.
Как и в первый раз, Татуэ не шелохнулся. Дерзкая, почти безнадежная попытка спасти шхуну удалась.
— Повторить? — спокойно спросил силач.
— Нет, дружище, этого достаточно. Благодарю!
Тогда геркулес, ласково поглаживая орудие, произнес:
— Отдыхай пока, пушка-подружка!.. Эх, если бы здесь был наш маленький герой, бедный Тотор…
— Мы найдем его! — уверенно ответил капитан.
Несмотря на бесконечную боль в сердце, он бдительно следил за всем происходящим на корабле. Отважный моряк не имел права, да и времени, думать о своих личных бедах, ведь он нес ответственность за подчиненных ему матросов. Позднее он непременно займется своими проблемами.
В это время несколько лодок собрались вокруг парусника. Пираты опять воинственно кричали, угрожали и потрясали оружием. Матросам пришлось сделать по ним несколько выстрелов, чтобы хоть как-то охладить пыл бандитов.
На борту, однако, борьба двух стихий заканчивалась в пользу воды, которая превращала черный дым в белый пар. Корабль постепенно погружался, становясь из факела головешкой. С помощью парусов капитану удалось направить шхуну как можно ближе к топи.
Вскоре пожар на «Лиззи» совсем утих, и судно зависло в тине на небольшой глубине.
— Ура! Спасены! Ура капитану! — ликовала команда.
Конечно, с огнем экипаж справился. Но что теперь делать с двумястами пятьюдесятью тоннами воды в трюмах? Малейший порыв ветра в любую минуту мог завалить судно. Сначала необходимо заделать огромную пробоину. К счастью, скафандры находились под полуютом [159] . Марион тут же распорядился достать их и приступить к работе.
Увидев, что белые справились с огнем, пираты подплывали все ближе к шхуне. Вид монстра в металлической каске с огромными стеклянными глазами произвел на них очень сильное впечатление. А уж когда странное существо стало погружаться в воду по маленькой веревочной лестнице, бандитская флотилия бросилась врассыпную. Малайцы в страхе схватились за весла, стараясь отплыть как можно дальше от неизвестного хищника.
159
Полуют — часть надстройки в кормовой палубе, утопленная ниже общего уровня.
Через некоторое время плотник в скафандре вынырнул. Изумленные пираты наблюдали за ним издалека, не осмеливаясь приблизиться.
Теперь морякам предстояло наладить насосы и выкачать воду, заполнившую корабль. Работа не столько трудная, сколько утомительная и долгая. Прежде чем приступить, капитан предпринял все меры предосторожности на случай возможного возвращения противника. Пушки поставили на лафеты и зарядили. Все действовавшее оружие обтерли и подготовили к стрельбе. Экипаж, умиравший от усталости, смог наконец воспользоваться долгожданной передышкой, доставшейся столь дорогой ценой.
До сих пор Марион не позволял себе думать о сыне и дочери. Но тем сильнее горе вновь навалилось на него. Татуэ не оставлял друга ни на минуту, стараясь предугадать желания. Капитан не жаловался, а лишь размышлял про себя: «Что делать?» Ужасный ответ напрашивался сам собой.
Появился матрос и доложил:
— Капитан! Пираты возвращаются.
— Много?
— Нет. Двенадцать пирог. В первой лодке человек с белым флагом.
— Парламентарий. Пропустите!
Капитан поднялся на мостик и увидел, что по водной глади к ним, как птица, летела пирога с двумя гребцами. Обогнув парусник, она оказалась среди дикарей. Один из бандитов, стоявших рядом с парламентарием, держал какой-то предмет, похожий на письмо.
— Для капитана! Для капитана! — крикнул он по-английски, бросив пакет на палубу.
Марион
— Как ты думаешь, что от меня хотят? Страшно читать!
Матросы были готовы в случае провокации начать стрельбу. Андре спустился в свою каюту. Ему казалось, письмо жжет руки. На конверте он прочитал: «Капитану Мариону» — и вытащил сложенный вчетверо лист.
«Капитан Марион!
Долгое время я о вас ничего не знал. Мы расстались при обстоятельствах, о которых я предпочитаю не вспоминать. Насколько мне известно, у вас были проблемы с правосудием. Совершив побег с каторги, вы избежали смертной казни и обрели свободу, что вовсе не так просто и доказывает, что вы так же, как и я, можете бороться и побеждать в смертельной схватке.
Не понимаю, как вам пришла в голову безумная идея явиться сюда и развязать войну против меня. Неужели нам не хватило бы места в бескрайних морских просторах, чтобы не встречаться и зарабатывать на хлеб, не мешая друг другу.
Начиная с удивительного побега, я осведомлен обо всех ваших действиях, которые, скажу без лести, оцениваю очень высоко. Похоже, вы проделали огромную работу, чтобы добиться реабилитации. Однако мне смешна эта дурацкая мысль. Реабилитация? Что для человека вашего размаха она означает? Неужели мнение толпы в вашей маленькой стране что-то значит для вас?
Европа не в счет. Но посмотрите, какие огромные территории занимает океан. Будучи человеком энергичным и предприимчивым, вы могли бы удовлетворить здесь любой каприз, любое желание, реализовать любую фантазию из «Тысячи и одной ночи».
Реабилитация — значит официальное признание невиновности, признание, что вы не совершали преступления. Спрашиваю еще раз: что вы от этого получите?
Послушайте, давайте будем откровенны… лояльны и великодушны. Здесь хватит места нам двоим, мы оба непобедимы! Хотите разделить со мной водную империю? Вы можете стать полуварварским-полуцивилизованным властелином, не боясь и не рискуя, что вас упрекнут в чем-нибудь. Скажите «да»! Забудем прошлое, протянем друг другу руки. Будьте моим компаньоном. У вас есть все, чтобы командовать: мощь, отвага, холодный рассудок, жизненный опыт и превосходная профессиональная подготовка — то, чего мне больше всего не хватает, так как силы и храбрости мне не занимать.
Видите, я признаю ваши достоинства и не скуплюсь на похвалы. Я предлагаю вам больше, чем мирное сосуществование, в то время, как вы находитесь полностью в моих руках, и я могу в любую минуту навязать вам более тяжкие условия.
Предоставляю вам двадцать четыре часа для размышлений. Если ответ будет тот, которого я желаю, сообщите мне лично. Дайте три пушечных залпа, и мой эскорт приплывет и проводит вас ко мне.
Если же вы будете иметь глупость отказаться, то станете моим самым непримиримым, самым заклятым врагом, какого я когда-либо знал. Отныне наша борьба будет не на жизнь, а на смерть.
Кроме того, я требую вашей и экипажа безоговорочной капитуляции. По истечении двадцати четырех часов я приказываю погрузиться в шлюпки без оружия и стоять в двух кабельтовых от корабля. Мои люди придут за вами.
Если же вы не подчинитесь и этому приказу, я убью вашего замечательного проказника-сына, а также очаровательную дочь, которые в настоящее время являются моими пленными.
Я разрежу маленького горбуна живьем вдоль туловища, как тушу поросенка, заверну одну часть в банановый лист и пришлю вам. Другая часть будет съедена моими дикарями, которые особенно любят полакомиться мясом белых со свежими бататами. То же самое ожидает и вашу прелестную девочку.
Подумайте хорошенько и не доводите до крайности бандита, для которого пролитая кровь — вода, а жизнь человека не ценнее, чем существование муравья, и который станет в зависимости от вашего решения либо другом, либо палачом.
Татуэ, слушая письмо, еле сдерживался, чтобы не взорваться. Лицо покраснело, вены вздулись, глаза сверкали. Стон вырвался из его груди. Силач, теряя терпение, гневно закричал:
— Тысяча чертей! Этот бандит хочет зарезать наших ребятишек… маленьких ангелов… саму добродетель, очарование и преданность. Но прежде ему придется расправиться с нами… Капитан! Начинаем сражение! Я спущу с этих головорезов их черную шкуру! Проклятые людоеды!
Побледнев, Марион смял письмо. Чем больше распалялся силач, тем мрачнее и сосредоточеннее становился капитан. Снова на лбу бретонца появилась глубокая морщина. Положив руку на плечо друга, он тихо произнес: