Приключения моряка Паганеля часть I - "Боцман и Паганель или Тайна полярного острова."
Шрифт:
И ещё страннее, что боцман согласился взять на хранение эти, вообще то не отражённые ни в каких накладных вещи альпиниста, попавшие в Союз не всегда ясным путём. Судно объект режимный и даже не собираясь в загран. рейс постоянно осматривается на стоянке соответствующими службами, например пограничными нарядами. Тут могут возникнуть неприятные вопросы. К тому же, побывав под следствием по делу о мнимой растрате казённого имущества, Устиныч стал в таких делах, что называется пуганной вороной, которая как известно дует на воду.
Боже мой, чего там только не было в этих баулах. У Семёна азартно заблестели глаза, когда он принялся разбирать все эти веревки, обвязки, жумары, карабины. Подошли ещё двое ребят, товарищей Толяныча по альпинистским походам. Они заговорили непонятное – френд, маятник, шлямбур,
Альпинисты принялись споро и деловито вооружать всю эту абракадабру – обвязку, привязь, спусковик. Но самое-самое невыносимо романтическое, неизгладимое впечатление произвели на меня роскошные жёлтые швейцарские ботинки фирмы Монблан.
В джинсах Монтана, размечтался я, замшевой куртке и в этих щикарных кедах да под ручку с моей норвежской принцессой. Я бы смотрелся истинным Аленом Делоном. Как говорится кто о чём..
Между тем не прошло и пары часов, как Семён начал свой подъём на скалы, под горячо-сочувственными и кровно заинтересованными взглядами всего экипажа, высыпавшего на открытую часть каменистого берега, справа от нависающего над гротом каменного козырька. Медвежье крыло представляло собой сложное скалистое образование с множеством участков, порой с отрицательным углом восхождения. Скалолазание здесь могло быть под силу только очень опытному спортсмену. Порой встречались места, которые проще было бы обойти, однако времени для этого просто не было.
Семён сноровисто забивал крючья и(или) вставлял закладки, в которые в свою очередь, вставлялся карабин. Один из стоящих внизу матросов, товарищей Толяныча по альпинистским походам, страховал его внизу на скальном причале, удерживая страховочный трос. Несколько раз Семён, вбивая крюк альпинистским молотком, или вставляя очередную закладку зависал вниз головой словно огромная летучая мышь в зелёной пластиковой каске.
Второй из друзей Семёна по скалолазанию, решив сменить страхующего, который несмотря на прохладную погоду успел изрядно взмокнуть от нервного напряжения, по ходу дела задал непонятный, видимо профессиональный вопрос. – «Как думаешь, по норвежской классификации не меньше семерки плюс будет?» – «Да тут вся восьмёрка плюс, если не девятка». – ответил первый. В этот момент, Толяныч, видимо подскользнувшись на влажном камне, сорвался и с криком – «Держи!», полетел со скал спиной вниз. Оба стоящих внизу альпиниста среагировали молниеносно, повиснув двойным весом на страховочном тросе, удерживая товарища от дальнейшего падения. Падавший тем временем успел мгновенно сгруппироваться и на лету зацепится правой рукой за выступающий из скалы камень.
Стоявшая внизу толпа в два десятка зрителей в начале падения Семёна синхронно-судорожно вздохнула – «А-А-Х!!» и через три секунды, после его благополучного зацепа за счастливый камень так же синхронно, но уже с явным облегчением выдохнула – «У-У-Х!!»
Спустившегося со скал старшину подменили двое его товарищей и уже сравнительно быстро по проложенному пути поднялись на скалы и продолжили восхождение вплоть до самых верхних уступов на высоте не менее ста метров. Здесь покорители Медвежьего крыла поднялись и выпрямились во весь рост. – «Справа и слева вершины метров по 400. Главную вершину видно, далеко совсем на северо-восток, тридцать- сорок километров. В трёх километрах узкая низина между скал. Сарай деревянный ближе к берегу, лодка перевёрнута. Рядом дед какой-то, сети чинит». – «Хорош парни». – ответил Сёмен. «Давайте вниз, не светитесь, не надо. чтоб вас видели».Мы с боцманом, рядом, как два разновозрастных неразлучника стояли подле старшины Семёна, упакованного в первязи альпинистского снаряжения. Стояли, готовясь принять на себя страховку спускающихся вниз скалолазов. – «Хреново, сказал Семён вполголоса. Походу нет здесь никаких „мышкиных норок“, не в Туапсе чай. Думать надо».
Неожиданно вскрикнул один из спускающихся альпинистов. Из под посверкивающей металлом подошвы его ботинка вывернулся огромный валун и полетел вниз, грузно ударяясь о встречные уступы скалы, выламывая массивные куски гранита. – «Обвал! В строну!» – Зычно крикнул старшина и кинулся прочь, увлекая нас за собой, на
Овал был неслабый, поскольку в полминуты его буйства все ощутили толчки отдачи от падения огромных кусков гранита, словно толчки землетрясения средней силы. Однако стоящим внизу он вреда не причинил, поскольку основная масса камней рухнула на нависающий над нашим скрытным причалом козырёк – огромный скальный выступ.
Когда альпинисты, спускаясь почти достигли этого выступа, находящегося метрах в двадцати от земли, то оба дуэтом, словно гоголевские Бобчинский и Добчинский, развлекающиеся на досуге экстремальным видом спорта, оба вдруг в унисон заорали – «Ни хрена себе норки!!»
Наши покорители скал. издав дуэтом радостный вопль- «Ни хрена себе норки!!» спустились на широкий, нависающим над нами каменный козырёк, под которым находилась наша стоянка. Это было что-то вроде глубоко врезанного в скалы каменного грота в котором полностью помещался наш траулер. С правой стороны каменный навес обрывался и находился довольно большой участок каменистой суши, откуда наши скалолазы и начинали подъём и откуда оставшиеся внизу могли наблюдать за всеми их действиями. Однако значительная часть скал над каменным козырьком была скрыта для обзора снизу. Эта часть находилась на высоте примерно 20-30 метров над нами и именно там на козырьке находились спустившиеся вниз скалолазы.
– «Здесь норка метра полтора в диаметре, не для мышки, для мишки норка» – громко, чтобы услышали внизу объяснял один из них. – «По бокам, слева внизу и метрах в 7 справа дыры поменьше по полметра в диаметре» – добавил другой. – «Внутри темень, фонари нужны». – «Парни, мы вот, что сделаем, ответил снизу Семён. Погодите спускаться, есть мысль. Устиныч, у тебя запасной шторм-трап есть? Если два вместе связать, то удобная дорога получится». – «Ну, вздохнул боцман, раз пошла такая пьянка… Есть три по двадцать метров. Один новый и два бэушные, но крепкие, манильские». – «Ну боцман, рассмеялся старшина. Был бы ты девкой, я бы»… – «Чего ты бы, король морской – осерчал старый. – Женился бы на тебе, усатый, смеясь заключил, позвякивая альпинистской сбруей Анатолич». – «Ну, ежели законным браком, „тоды ой“, принимая шутку- юмора смягчился Устиныч. В кормовой малярке, под брезентом ещё два по 15 метров. Пользуй приданное женишок».
Я вместе с другими оставшимися внизу матросами организовали быструю доставку верёвочных лестниц. К месту действия подошёл и капитан Владлен Георгиевич со своей штурманской свитой. – «Ну что Анатолич, обратился он к старшине. Хорошее начало – половина дела. Информация наша, как цветные стёклышки потихоньку складывается в красивый витраж. Сейчас поглядим, что за мишкина норка там приоткрылась».Он покрутил пальцем cпираль по направлению к каменному навесу.
Через час наверх уже вела удобная, привычная для моряков дорожка, состоящая из трёх связанных вместе шторм-трапов. Капитан, не смотря на тучность, ловко и быстро вскарабкался по ним. За ним последовали Семён, старпом Савва Кондратьевичь и боцман. Оставшиеся внизу матросы, среди которых находился и я стеснялись недолго. Я подхватил два тяжелых переносных фонаря с аккумуляторной зарядкой и перебросив их на ремнях за спину, вместе с другими, сгорающими от любопытства и нетерпения моряками по одному отправились к свежеоткрытым мишкиным норкам
Мы поднялись на довольно обширное скальное плато, сплошь усыпанное битым щебнем и камнями различной величины, последствиями недавнего обвала. Здесь мне пришлось совершить неприятное для моей мнительной персоны открытие. Взглянув вниз я поперхнулся воздухом и с ужасом понял – у меня была подлая и мерзкая акрофобия – страх высоты.
Никогда прежде я не чувствовал подобного, поистине животного страха за свою шкуру. Я бывал в детстве и позже на крышах пяти и десятиэтажек вместе с другими мальчишками, было страшновато. но такого ужаса я не испытывал никогда. Захотелось лечь животом на острый битый камень, не шевелится и по возможности не дышать. а главное не смотреть, не смотреть вниз. Если бы был под рукой смертельный яд, то лучше бы принять его и умереть мгновенно, но только не ощущать этого мерзкого, удавьева чувства, ужаса выкручивающего душу словно уборщица половую тряпку.