Приключения Мурзилки

Карлов Борис

— Как всё запутано. Ладно, папочка, как только к моему счёту, который в данную минуту составляет четырнадцать долларов и пятьдесят центов, прибавится пятьдесят тысяч, я в то же мгновение помчусь к тебе на крыльях дочерней любви.

— Племянница, Сью, чёрт бы тебя побрал, племянница!

— О’кей, племянница.

— И никакого дурацкого багажа.

Сью-Люся чмокнула в трубку и дала отбой.

После школы к Гоге забежал Боря Кроликов.

— Подумал? Согласен? — сказал он с порога.

— Ты только за этим поднимался?

Я уже и так заработал.

— Ну ты живо-отное… — негодующе замычал Кролик. — Я ведь сказал, что горит. Человек нужен сегодня вечером.

— Мог бы позвонить.

— Нельзя по телефону.

Гога на минуту задумался. Деньги уплывут так же легко, как приплыли, по большому счёту они ничего не меняют. Работа ему нужна до зарезу.

— А сколько, ты говорил, платить будут?..

— Первый месяц двадцать, потом — тридцать уе за одну смену.

— За одну смену? А это со скольки до скольки?

— С одиннадцати… и как получится. Как обернёшься. У тебя велосипед на ходу?

— Да… Сегодня смажу и накачаю. А деньги как платят — каждый день? Сразу?

— Сразу, сразу. Быстрее соображай.

— Уговорил, рискну. Сколько литров кваса можно купить за двадцать уе?

— Чего?..

— Так, ничего, это я про своё… Рассказывай.

Глава шестая

МЁРТВЫЕ ДЕТИ НЕ РАБОТАЮТ

Вечером Гога по условному звонку выбежал из дома. Кролик ждал его у парадной, сидя в машине такси. Молча они доехали до нужного места.

Постояли, подождали несколько минут, когда пробьёт ровно одиннадцать.

Поднялись, встали у двери.

Дверь сама защёлкала и отворилась. Очевидно, их ждали и наблюдали за ними через окно. Они скользнули в тёмную прихожую, и Гога, по подсказке, бесшумно закрыл дверь, придерживая собачку замка. Завтра он должен будет делать всё сам.

Зажёгся свет. Перед ними стояла очень немолодая женщина в цветистом халате. Гога уже знал, что эту женщину зовут «товарищ Крупская», и что произносить это странное прозвище в её присутствии не следует. В зубах у товарища Крупской торчала дымящаяся папироса.

— Здрасьте… — прошептал Гога.

— Этот? — сказала женщина, разглядывая Гогу, словно это был не мальчик, а меховой воротник в комиссионном магазине. Голос у неё был низкий и надтреснутый.

— Этот, этот, — подтвердил Кролик. — Гога зовут, Георгий.

— Нинель, — представилась женщина. — Работать ума хватит? Имей в виду, мёртвые дети у нас не работают. Мёртвые — они в гробах лежат. Понял?

Гога снова сказал «понял», но от того, что он не понял и от волнения у него задрожали коленки.

— Ладно, не дрейфь, — пихнул его локтём Кролик. — Скоро привыкнешь.

Прикурив потухшую папиросу, товарищ Крупская сказала:

— Вон, видишь телефон на той стороне улицы? Набери номер и жди, когда в окне мигнёт свет. После этого заходи. Повтори.

Гога повторил, затвердил номер телефона, рассовал пакеты

по специально нашитым карманам, и они с Кроликом вышли на улицу.

— Что это она… про мёртвых говорила? — спросил Гога. — Умер кто-нибудь?

— Тот, который до тебя здесь работал. Его мёртвым в лесу нашли.

— Уб-били?..

— Нет, не убили. Так, грибами отравился.

— Он что же, сырые грибы кушал?..

— А кто его знает. В последнее время совсем соображать перестал. Так что ты тоже — с этим делом поосторожней.

— Что значит — тоже?..

— Головой соображай, вот что значит. Сам всё поймёшь со временем.

Потом они ходили вдвоём по клубам и дискотекам, и Кролик знакомил Гогу с продавцами. Те принимали товар и отдавали вчерашнюю выручку. Потом они вернулись товарищу Крупской, сдали выручку и получили за работу двадцать евро. Десятку Кролик оставил себе, другую торжественно вручил Гоге:

— Вот твоя первая честно заработанная десятка. Завтра пойдёшь один, получишь, соответственно, все двадцать. И это богатство — за пару часов прогулки по красивому ночному городу. На велосипеде ещё быстрей управишься.

Кролик подвёз Гогу на такси, и тот через дворы поплёлся к себе. В кулаке он сжимал первую в жизни заработанную десятку, но радости не чувствовал. Из головы не выходил другой мальчик, который работал курьером до него и которого нашли мёртвым в лесу.

Чтобы унять страх и угрызения совести, Гога дал себе слово хорошо учиться. Но одного слова оказалось мало: на уроках он больше клевал носом, чем слушал объяснения учителя. Вернувшись домой, прилёг на диван и сразу заснул.

Вечером он достал с антресолей велосипед, и отец в два счёта привёл его в порядок.

— Самолёт! — сказал он, хлопнув ладонью по сидению. — А что за работа? Почему так поздно?

— Забрать выручу в торговых палатках и отвезти хозяину.

Так говорить его Кролик научил. Наверное, все так говорили.

— Солидно, — одобрил отец, — не телеграммы разносить. Самый настоящий инкассатор. Смотри, будь осторожен на проезжей части. И с деньгами повнимательнее.

— Хорошо…

Глава седьмая

ЧТО ОСТАЛОСЬ ЗА КАДРОМ

Такеши и Куроудо, суперниндзи, посланные Мисимой для слежки за Собакиным, чувствовали себя в Москве, выражаясь помягче, не очень комфортно. Их экзотическая внешность привлекала внимание прохожих, собак и милиционеров. В транспорте к ним под одежду тянулись руки карманных воришек, контролёры требовали штраф за безбилетный проезд. Ночью к ним в номер ломились подвыпившие кавказцы, которые приняли их за одиноких женщин востока.

Невзирая на все эти досадные трудности, ниндзи занимались своим делом. Они видели, что Собакин завёл знакомство с сыном главного инженера предприятия «Московский водопровод», и принялись следить за мальчиком. Вскоре они узнали следующее.