Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "свобода"
Шрифт:
Сержант, между тем, вообразил, что он выступает на всероссийском митинге, и от его обличительной речи напрямую зависит будущее Новой Великой России, погибающей из-за таких скотов, как сидящий перед ним СКОТ в обличье журналюги Американской Радиорубки.
Это было любимое словечко народного заступника. Оно завораживало его немногобуквенностью, емкостью, доступностью для восприятия честными широкими народными массами и справедливостью по отношению к самим скотам.
– Батяня мой, Кумыс Дуботолкович Портянкин, сорок лет отглумился в исправительных колониях, - поведал сержант Милицкин Кумысович Портянкин о малоисследованном
– Любил он, правда, и накатить мальца, - весомо добавил папкин сынок.
– Последние перед пенсией десять лет измывался тятька в поте лица в Исправительно-Трудовом Учреждении общего режима 10 при гоуроде-герое Твери (славная приволжская Тверь не входит в плеяду гоуродов-героев.
– Авт.).
Потешался он в ней Заместителем Начальника по оперативной работе, а проще - кумом. Так вот, - Милицкин Кумысович извлек из левого брючного кармана засохший кусок черного хлеба, внимательно осмотрел, понюхал и водворил "н/з" на место, - однажды его опаскудила замечательная идея.
Кум Кумыс Дуботолкович предложил сварганить в колонии Храм для зэков, чтобы батюшка на исповедях выведывал у скотов их грязные скотские помыслы и ему доносил.
– Сержант опять достал хлеб, аккуратно обслюнявил и столь же заботливо уложил в штанину.
– Для начала отыскал батюшка Батюшку. Это был старый прожженный протоирей, завербованный Рыцарством Плаща и Кинжала еще при Сталине. А посля, значит, построили Храм, наводнили его церковной тварью (сержант хотел сказать "утварью".
– Авт.), и дело пошло. За посещение Святилища осужденных поощряли дополнительным пинком и внеочередным свиданием с кумом.
После службы - милости просим на исповедь. Вот тут-то они, голубчики, и попадались!
– Мозговая извилина сержанта, пронзенная дебильной радостью, звонко хрюкнула.
– И в чем только скоты батюшке не каялись!
Один могильный вандал, пожиравший землю на кладбищах, признался, что замыслил на предпасхальной неделе, третьего числа, трахнуть батюшку по лобуку, снять крест и расплавить Сатане на радость.
На следующее же утро благочестивого прихожанина отправили в карцер и отделали так, что он не то что крест, а и пробу со свежей могилки самостоятельно снять не сможет.
Другой, из ясельных педофилов, раскудахтал: "Замыслил я побег, заточил ложку, припрятал ее здесь, батюшка, во-о-н за той иконкой. Через неделю подкопчик будет готов, и в добрый путь! В ясельки да садики, к молодой свежатенке".
Ночью эта самая ложечка под копчиком недоноска и увязла!
А вот была потеха, - от благостных сердцу воспоминаний лоб Милицкина Портянкина зачешуился, а левое веко задергалось, яко баран перед разделкой, - один набожный "медвежатник" похвастался батюшке на исповеди, что закумекал после отсидки встать на путь исправления.
"Вернусь домой - и больше "медвежатничать" ни ногой! Подряжусь во вневедомственную охрану, буду пахать, как оборотень, а в перерывах - кофе, зарядка, молитва, по образцу и подобию знаменитого таганрогского летописца и гармониста Валерьянки Бумбарашевича Златоухина, причисленного за бесчисленные непорочные связи и зачатия к Лику Святых!"
"Кого же ты сторожить-то будешь?" - спрашивает батюшка.
"Деньжата в банке, - растекается по члену (точнее "по древу".
– Авт.) завязавший "медвежатник".
"А надолго ли хватит тебя, родненький?" - лезет батюшка
А тот возьми да и выдай:
"Вам, батюшка, откроюсь как на духу. С полгодика, может, и выдержу, постерегу, а потом баночку по старой привычке как пить дать откупорю! Чтоб я сдох!".
Ну, сдох, так сдох... Сдали благочестивого "медвежатника" самому что ни на есть настоящему косолапому, которого батяня подобрал на лесоповале, когда оттягивался в оренбургской "малолетке", и частенько привлекал к выполнению ответственнейших душераздирающих оперативно-воспитательных мероприятий.
Разбирался бурый и с убийцами, и с грабителями, но всего более полюбился мне случай (батяня ржал над ним до упаду в особо сильном подпитии) с сельским учителем.
Этот козел по наименованию Безкол Бездворович Безмонетный устроил, значит, в родной сельской школе в Звериноголовске, что под Курганом и по соседству с папанькиной зоной, забастовку-голодовку по случаю невыплаты ему заработной платы в течение каких-то несчастных трех с половиной лет.
Мало того, еще и таких же беззарплатных звериноголовских скотов, как и он сам, сподобил на эту провокацию. Вот, представьте, - сержант Портянкин вырвал из рук Клистировича клизму, пососал ее и вернул осоловелому врачу, - забаррикадировались голодающие оглоеды в школе и питаются манной небесной. Жрут только воду. Подсовывали им вместо нее водку, чтобы затем обвинить в пьянстве и посадить за развращение детей.
Уже и кандидатов в пострадавшие отобрали из числа отпрысков Директора школы и Прокурватора, но затея с треском провалилась - сумели-таки скоты отличить бухло от H2О. Распознали по запаху. Вот тут на счастье и подвернулся батяня.
– Вертухаевский наследник опять отобрал у врача клизму, поковырял в ухе и заткнул за пояс.
– Забрел мой Кумыс Дуботолкович после колониальных утех в это самое село, опустошил сельские винно-водочные прилавки и закемарил под забором звериноголовской школы с голодающими скотами на борту.
А надо Вам заметить, что родитель, ежели спит под забором, завсегда храпит, точно ревет при взлете.., ну, этот.., ну самый.., - память сержанта Портянкина разбухла подобно неочищенной корзине компьютера, - словом, тот, который резко взмывает вверх, как Серега Бубка, а потом звонко шлепается, подобно Володьке Кличко. Ну, до Вас дошло, что я имел в виду...
И вот разбудил тятькин храп звериноголовых, и направила скотская делегация главаря-зачинщика к забору.
Учительская тварь нашла папульку основательно обделавшимся. К такому выводу гандон Безмонетный пришел, как он заявлял потом на суде, "на основании состояния окружающей забор атмосферы". И принялся сучара Безкол Бездворович трясти без вины ебануто..., э-э... виноватого Кумыса Дуботолковича, а так как папка-кум не желал пробуждаться, то он ухватил его за грабли и поволок к школе.
Но в это же время, на безбашенную голодающую голову, к зданию школы подрулил "воронок" Начальника сельской милиции Озабота Ананьевича Безбабенного. Он забыл под раскладушкой у скота ящик портвейна, который пытался всучить голодающим тварям заместо воды, когда с водярой вышел облом.
Ведь портвешок по цвету тянет на воду ничуть не меньше, - изрек сержант Портянкин очередную непреложную истину.
– С ним дело тоже не выгорело, раскусили подлог, собаки страшные, по надписям на этикетках, зато сейчас такая удача!