Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "свобода"
Шрифт:
По завершении агипоездовского безобразия товарища Зеленопопкина как потерявшего бдительность номенклатурного гражданина перевели в Управление Политической Безопакостности Рыцарства Плаща и Кинжала для натаскивания на предмет посеянной бдительности.
– Журналист вновь сунул палец в стопку, обнюхал его и пришел к выводу, что барменша Гибельбаба взялась за старое. Старый матрос Димон выпал из ее клюва, и "Лезгинка" мстительно отдавала клопиной мочей.
– Инструкторшу Общества "Знание" Валькирию Путевкину, допустившую кошмарный провал с засылкой корреспондента вражьей Радиорубки на Агитпоезд ЦК ВЛКСМ, тоже немедленно повысили. Знамоделовна заделалась Руководителем Группы немых наставников глухой
Тысячу раз прав был Николай Бердяев, - подвел философскую базу Макарыч, - когда настаивал на "непрочности мира, непрочности всех вещей, непрочности жизни..." ("Самопознание", глава одиннадцатая.
– Авт.). Следующая история, приключившаяся с великим баскетболистом NBA Триплом Блок-Шот Даблом, подтверждает эту истину ярче некуда.
Трипл тоже уверовал было по недомыслию, под стать другим шалопутам, в святость бытия. Всю жизнь прыгал, как ненормальный, в свою корзину, скопил деньжат, обустроил тридцать пять любовных гнездышек по всему свету, прикупил крутой набор для гольфа, состоящий из двух десятков крокодильих яиц, новый супермонитор для компьютера, на который выводятся голые задницы из прилегающих к его особняку общественных уборных.
Всем домочадцам Блок-Шот Дабл вручил электрические зубные щетки будущего, придающие ротовой полости, после первого же использования, абсолютную свободу от всяких зубов, и модные говорящие тапочки, грязно матерящиеся при ходьбе. Затарился Трипл также самосморкающимися носовыми платками и потоотталкивающими цементными носками.
Жену он пересадил с "Bently" на китайский скутер, а теще презентовал макет "Titanic". Еще раздобыл Блок-Шот Дабл ультрасовременные кроссовки, предназначенные для передвижения исключительно галопом. Они позволяли ему скакать от одной юбки к другой, не опасаясь преследования одураченных мужей.
И вдруг супруга возьми да и подай на развод! Мог ли Трипл ожидать от нее эдакой пакости? Никак не мог! Да, не мог, но ведь ДОЛЖЕН был!
– Макарыч перевернул пустую стопку, треснул ею о стойку бара, и чарка разлетелась на мелкие осколки, распространяя по привокзальной забегаловке волшебный аромат клопиной урины.
– Забрала, неверная, детей, а от всего, что нажил Блок-Шот Дабл непосильным баскетбольным трудом, оттяпала две трети и была такова!
Спуталась, по слухам, с уличным трубочистом и развлекается тем, что по ночам подпаливает нефтяным факелом его задницу.
– Со мной такой номер не пройдет!
– страшная история несчастного, веселого и щедрого парня Трипла, столь подло обманутого корыстолюбивой садисткой-женой, повергла Гибельбабу в праведный гнев.
– Обратись он ко мне, я бы ему подсказала, как надо действовать в отношении этих грязных потаскух!
Когда к моей маханше причаливал очередной козлотень, грязный как свинья и без гроша, - барменша бросила прощальный ненавидящий взгляд на старого морского волка и верного семьянина Димона, так и не запавшего на прикормку, - я заблаговременно подсыпала в вазу у изголовья кровати ртуть.
Надышавшись ее парами, баран цагайский оказывался абсолютно негодным к человеческому сексу, жалобно блеял про утомленность духа, и мамка выкидывала его из спальни, как и всех предшествующих импотов-компотов. А со своим благоверным придурком я разделалась еще проще. Отправила его в Новогоднюю ночь, за пятнадцать минут до боя курантов, на кухню. Иди, говорю ему ласково, дурындас, проверь, как там в духовке гусь поживает. Дуремар полностью
Гром хохота поразил привокзальное кафе "Перед смертью не наквасишься". Димон осел на корточки и удерживал сбитыми морскими ляжками трясущуюся голову. Моча и Герцогиня, взявшись за руки, протирали друг дружку животами.
Макарычу было не до смеха. Часовой механизм, вживленный в мозжечок, протикал "20-35". Это означало, что воркутинский поезд уже с полчаса как помахал ручкой.
А ведь командировка по России, кровь из носу, должна начать победное шествие именно сегодня. Предстояло срочно спасать положение. Высказанная ранее идея о том, что вместо Курского вокзала он вполне мог оказаться в Шереметьево, дружественно похлопала Макарыча по плечу. Журналист вспомнил, что как раз из Шереметьево-1, около полуночи, взмывает лайнер на Сыктывкар, в столицу Коми. Ну что ж, начнем с нее, а там доберемся и до Крайнего Севера республики, до воркутинских шахтеров!
– Макарыч метнулся к заплесневелому подоконнику, схватил командировочную сумку и пулей вылетел из гостепреимного привокзального кафе, столкнувшись в дверях с шестипалым субъектом. Дружески пнув его в пах, журналист бросил на ходу: "Черкай свою маляву!".
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Вынырнув из "Перед смертью не наквасишься" на Садовом Кольце, корреспондент Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "Свобода" Петр Макарыч словил такси и просвистел в окошко такую сумму, от которой седовласый Трансмиссий Газоотводович Покрышкин не смог отказаться.
Закадычный друг Димон тоже не остался в накладе. На следующее утро, придя в чувство, старый матрос обнаружил в третьем отсеке ремешка именных дембельских наручных часов "Пьяному и море по колено" скатанную зеленую бумажку в счет понесенных за время проводов Макарыча финансовых потерь.
Еще одна ассигнация нашла пристанище во внутреннем кармане чехла увечного мобильника "Soni Z1", временно занесенного на баланс друга. Она предназначалась на покрытие медицинских расходов по возвращению заблудшей, спотыкающейся, блеющей овцы в стадо твердо вышагивающих и членораздельно изрыгающих двуногих.
"Газ"-31029, вызывающе крякнув надвигающейся грозе, взял курс на Ленинградский Проспект.
Трансмиссий родился с баранкой в зубах. Его отец, суровый токарь шестого разряда Первого Московского Подшипникового Завода Газоотвод Коленвалович Покрышкин, как только приволок новорожденного на санках из роддома в малогабаритку на аллее Пролетарского Входа, заткнул ему рот соленой сушкой, чтоб не хныкал и не мешал размышлять за бутылочкой-другой о вечном.
Это событие наложило неизгладимый отпечаток на судьбу Трансмиссия. В три года он был уже детально знаком с принципом действия карбюратора, а когда Газоотводовичу стукнуло пять с половиной, то в наступившую вслед за историческим событием ночь, ровно в три часа тридцать минут, он выкатился во двор и треснул ломом по лобовому стеклу отцовского "Москвича". Так пацан выразил протест войне во Вьетнаме.
По достижении возраста чертовой дюжины явившийся во сне ангел приказал Трансмиссию удрать из дома. Отец Газоотвод к тому времени столь плотно увяз в объятиях Бахуса, что пытался сбагрить жену в гарем Второго Секретута Ташкентского Гоуродского Комитета Коммунистической Партии Узбекистана Бакшиша Борзощенковича Взяткогладова.