Приключения со сменой кожи

Томас Дилан

– У вас правда нет никаких планов? – Джордж Ринг подпрыгнул, и на мгновение его благоухающая голова оказалась на одном уровне с Самюэлевой. Мелькнула широкая, яркая, лошадиная улыбка – и голова исчезла. – Насчет ночевки и всего остального. Я думаю, это необычайно смелое решение. Вы можете встретиться с самыми разными людьми – «Он попался разбойникам», вы знаете это стихотворение сэра Генри Ньюболта?

– «Он швырнул свой пустой револьвер под откос», – произнес Самюэль.

День беспечно двигался к неизбежному

концу: в темной комнате, полной мебели, он ляжет с гроздью жен в кровать, напоминающую воронье гнездо, или будет укачивать их в гамаке под потолком.

– Отлично, отлично! Какое счастье встретить человека, интересующегося поэзией. «Голоса замерли, и уснули холмы». Разве не прекрасно? Голоса замерли. Я могу читать стихи часами, правда, Дональд? Мне не важно, какие это стихи, они мне все нравятся. Помните это: «Здесь есть кто-нибудь? – Путник спросил». Где бы вы поставили ударение, мистер Беннет? Могу я называть вас Сэм? Вы бы сказали «Здесь есть кто-нибудь»или «Здесь естькто-нибудь»?

– Это ненормально, – сказал мистер Эллингем. – Не видеть сидящего перед тобой. Я не жалуюсь, просто мне ничего не видно. Вот и все. Будто меня и нет в комнате.

– Не мешай, Дональд. Мы с Сэмом решаем необычайно важный вопрос. Конечно, ты – в комнате, не воспринимай все так болезненно.

– Думаю, я сделал бы ударение на каждом слове, – сказал Самюэль.

– Но разве вы не находите, что тогда строка зазвучит довольно монотонно? «Здесь есть кто-нибудь? – Путник спросил», – пробормотал Джордж Ринг и прошелся по матрасу, склонив голову набок. – Я чувствую, что где-то нужно сделать главное ударение.

«Хорошо бы остаться одному в комнате рядом с роялем, – мечтал Самюэль. – Одному, посреди этого склада, лежать на всех кроватях по очереди, открывать серванты и шарить в них, глядеться в темные зеркала».

– Почему это я все болезненно воспринимаю, Джордж Ринг? – спросил мистер Эллингем. Он попытался встать, но тут на его стул свалилась статуя. – Помню, как-то раз я выпил сорок девять кружек «Гинесса» подряд и вернулся домой на крыше автобуса. Человек, которому такое по силам, не будет все воспринимать болезненно. Я ехал на самой крыше, а не во втором этаже.

«Или пусть комната будет как кладбище, где повсюду невидимые мертвецы вздыхают, и храпят, и занимаются любовью в сервантах, и валяются, пьяные в стельку, в пустых ваннах. И вдруг теплое тело нырнет в дверь и пролежит в моей кровати всю ночь без имени, без звука».

– Сорок девять кружек пива – это свинство, – сказал Джордж Ринг.

– Шел дождь, – ответил мистер Эллингем. – Кроме того, я никогда не лезу в бутылку. Я могу спеть или чуть-чуть потанцевать, но никогда не озверею. Помогите мне, Сэм.

Самюэль снял ковер со столика и оттолкнул статую. Она лежала меж ног мистера Эллингема. Он медленно

возник перед ними, протирая глаза, как будто только что проснулся.

– Говорил я, что здесь капканы. Пойдешь к Дейси, Джордж?

– Ты же знаешь, мне придется остаться здесь. Только я умею поладить с Роуз, когда она в одной из своих фаз. Видишь ли, Роуз, ты такая бесшабашная, в тебе девяносто процентов беса и десять – рассудка. Ты же актриса, поэтому тебе кажется, что ты можешь провести весь день под грудой мебели. Я досчитаю до пяти…

Самюэль проследовал за мистером Эллингемом к двери.

– Пять, шесть, семь, – считал Джордж Ринг. Мистер Эллингем оглушительно хлопнул дверью, и остальные цифры потонули в грохоте рушащейся мебели.

Они спустились по ступенькам в холл, пахнущий капустой, и вышли на серую улицу.

– Похоже, это было кресло-качалка, – сказал Самюэль.

– Заведение миссис Дейси за углом, вон там, видите рекламку «Кэдбери»?

2

Витрина у миссис Дейси была выбелена изнутри, и на ней накорябано – «Высший класс».

– «Сьюзан Дейси, лицензия на продажу табачных изделий», – прочел Самюэль вслух. – Это еще и ресторан?

– Скажи ей об этом. – Мистер Эллингем открыл дверь. Зазвонил колокольчик. – Раньше это так не называлось. – Он держал дверь ногой, и колокольчик все звякал. – Таких женщин одна на тысячу.

Из служебной двери в конце помещения вышла высокая, худая, величественная женщина со сложенными перед собой руками. На ней было черное платье до пят со строгим белым воротничком, и голову она несла прямо, будто боялась расплескать содержимое, «Господи, спаси остальных девятьсот девяносто девять». Но она улыбнулась, и взгляд стал острым и легким; скука сбежала с ее рта, оставляя его жестоким и счастливым.

– Снимите шляпу за дверью, – сказала она. Колокольчик умолк.

– Уже лучше. От вашего шума и мертвый бы проснулся, – Она говорила очень ясно, раздельно и четко, как классная дама.

– Дела идут, миссис Дейси? Это мой новый друг, Сэм Беннет. Два пирожка и два кофе, пожалуйста. Чем занимается Полли?

– Ничем хорошим, – ответила миссис Дейси, проходя за стойку. Вокруг нее колыхалось огромное платье. – Вы из провинции? – спросила она через плечо, поворачивая кран медного кофейника. – Как вам наш Моисейчик?

– Это я. – Краска залила половину лица мистера Эллингема.

– Я не совсем из провинции. – Самюэль объяснил ей, откуда приехал. – Мы познакомились с мистером Эллингемом на вокзале. Я собираюсь переночевать в его квартире.

– Скорее я переночевала бы в урне, – сказала она. Кофе с молоком был густым и безвкусным. Они перенесли чашки в кабинет, и Самюэль рукавом смел со стула крошки. Шляпа уже куда-то исчезла. Пыль у его ботинок скаталась в комочки.