Приключения в Берлине

Картленд Барбара

Он размышлял лишь о том, как скоро ему удастся вырваться из Берлина, чтобы сообщить принцу Уэльскому о безуспешности порученной ему миссии.

«Только у принца, — думал лорд Брэйдон, — могла зародиться столь абсурдная идея выведать у немцев истинный масштаб их новой программы вооружения морского флота!»

Отношения принца с Германией никогда не были ровными.

Сначала возникли трения из-за его общеизвестной симпатии к Франции во время франко-прусской войны.

Затем принц и его сестра способствовали союзу принца

Александра Баттенбергского и принцессы Виктории, дочери наследного принца Пруссии .

Более того, принц Вильгельм был в глазах принца Уэльского всего лишь ветреным молодым человеком, умудрившимся допустить бестактность по отношению к королеве Виктории, в результате чего ему было отказано во въезде в Великобританию и пришлось довольствоваться пребыванием в Германии.

Там он позволял себе оскорбительные выпады в адрес собственного дяди : так, он называл его раздувшимся павлином, а свою бабушку — старой каргой.

После этого принц Уэльский просто игнорировал его.

В 1888 году, за год до королевского юбилея, Вильгельм стал кайзером в возрасте двадцати девяти лет.

Принц Уэльский не скрывал своей неприязни к новому кайзеру, так же как не стеснялся в выражениях, говоря о своем племяннике.

Он обзывал его «Вильгельмом — 3авоевателем»и негодовал, когда кайзер, преисполненный чувства собственного величия, отвечал ему в таком же духе.

Тем не менее, несмотря на эту ссору, кайзер прибыл в Англию в 1889 году, стараясь быть как можно приветливее.

После этого отношения несколько смягчились — до той поры, пока кайзер не решил стать, по словам принца, «боссом в Коусе».

Он был командующим эскадрой королевских яхт, и его «Британия» побеждала на важнейших соревнованиях.

Она считалась лучшей гоночной яхтой из существовавших в то время.

Но кайзер перечеркнул эти достижения своей победой над принцем в гонках Королевского Кубка.

Впоследствии он избрал Коус местом демонстрации самых современных кораблей военно-морского флота Германии.

Так, в прошлом, 1895 году он прибыл туда на императорской яхте «Гогенцоллерн»в сопровождении двух новейших военных кораблей, «Верт»и «Байсенбург».

Они были названы так в честь городов, где германцы одержали победу во франко-прусской войне.

Кайзер бросил вызов Комитету регаты, демонстративно сняв свою яхту с гонок на Королевский Кубок.

Он заявил, что условия гонок ставят его в заведомо невыгодное положение.

Потом он проявил злонамеренную резкость по отношению к своему дяде во время обеда на борту «Осборна».

Весь королевский двор был осведомлен о гневе принца Уэльского.

Поэтому лорд Брэйдон не очень удивился, когда принц сказал ему, как только они остались наедине:

— Я прошу вас сделать кое-что для меня, Брэйдон, а именно — поехать в Германию.

Лорд Брэйдон тяжело вздохнул и ничего не ответил.

Принц Уэльский в крайнем возбуждении

ходил по комнате взад и вперед.

— Я узнал из достоверного источника, что мой племянник, кайзер, располагает новым морским орудием, более эффективным, чем любое имеющееся у нас.

Он остановился, пытаясь хоть немного успокоиться, и, поскольку лорд Брэйдон продолжал хранить молчание, продолжал:

— Мне известны ваши блестящие способности к языкам, и то, что вы свободно говорите по-немецки. Если появится малейшая возможность выяснить реальное положение вещей, то это можете сделать лишь вы.

— Я очень сомневаюсь в этом, ваше высочество, — ответил лорд Брэйдон. — Если все содержится, как вы полагаете, в таком секрете, немцы будут тщательно его охранять, и вряд ли можно надеяться, что они будут со мной откровенничать.

— Я хочу иметь представление, что кроется за этим, — упорствовал принц Уэльский. — Мы знаем, что они строят военные корабли; но если эти корабли вооружены лучше, нежели наши, то это чревато для нас непредсказуемыми последствиями.

Лорд Брэйдон, так же как принц и многие другие, был убежден, что рано или поздно Германия бросит вызов господству Британии на море.

Слишком хорошо была известна страшная зависть кайзера к привольно раскинувшейся Британской империи.

Он открыто говорил о необходимости большего «жизненного пространства» для Германии.

Спорить было бесполезно, поэтому Брэйдон сказал:

— Я поеду в Германию и сделаю все, что в моих силах, но надеюсь, что ваше королевское высочество не будет ожидать чудес от моей поездки.

Принц произнес нечто неопределенное.

— Я очень сомневаюсь, — продолжал Брэйдон, — что смогу доставить какие-либо сведения, которыми вы бы еще не располагали.

Это был тонкий комплимент.

Королева пока не посвящала сына во все государственные дела.

Принц не был допущен к участию в обсуждении важных вопросов и делал все возможное, дабы получить информацию, от которой его отгораживали.

Ему хотелось думать, что он в курсе всех дел.

Лорд Брэйдон понимал, что если принц добудет информацию о секретном оружии ранее Министерства иностранных дел или Британского военно-морского ведомства, то это будет предметом его особой гордости.

Принц положил руку на плечо разведчика.

— Я считаю это дело очень важным, Брэйдон, — сказал он, — и учитываю ваши успехи в других миссиях, о которых не стану сейчас упоминать.

— Лучше не надо, ваше высочество! — поспешно согласился лорд Брэйдон.

Памятуя о несдержанности принца в разговорах, особенно с прекрасными дамами, он не хотел обсуждать секретные поручения, выполненные им для королевы.

— Так вы отправитесь немедля? — спросил принц.

— Послезавтра, — пообещал лорд Брэйдон.

Он возвратился в свой огромный, комфортабельный дом на Парк-Лэйн.