Приключения в Кукарекии и на острове Сладкая Отрада
Шрифт:
— Поехали! — весело закричали они.
Скрепп выпустил Снежногорье из своих цепких рук, страничка с Луллуметса приподнялась, и санный поезд задом наперед взобрался на гору.
Это было так смешно, что все долго смеялись, а Скрепп успел поднять трос и смотать его в бухту.
— Мне видать не доводилось, чтобы сани вверх катились, —
От этих стихов все опять развеселились, а Сири так запрыгала, что едва не выпала за борт.
В хорошем настроении все вернулись к тете Цирпе, рассказали, что за это время произошло, рассмешили и ее рассказом о катании на санках в гору.
Скрепп так и остался со всеми в компании, и в конце концов получился такой прекрасный день, что все были в восторге.
Вечером Скрепп поспешил в свой санаторий на ужин, там шутить не любили, в лечении точность — превыше всего.
Тетя Цирпа, дядюшка Крилло, сержант Тирр, Сири и Пинн отправились на автобусе в обратный путь. И когда они усталые разошлись по домам и заснули, каждый из них увидел чудесный сон.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Как дядюшка Крилло перепутал игрушечного Мишку с горой
Игрушечный медведь по имени Мишка видел прекрасный сон. Снилось ему, что его правая передняя лапа была надежно прикреплена к туловищу — на самом-то деле она давно висела на ниточке и грозила оторваться. Мишка чувствовал себя превосходно, как будто его только-только принесли из магазина. Керсти крепко прижимала его к себе, и ему было очень хорошо. Снилось ему, что Керсти заснула, и он, Мишка, отправился гулять по Квартирляндии. Едва он подошел к окну, в нос ему ударил любимый каждым медведем запах меда.
Прямо перед собой он увидел горку ароматных медовых пряников, покрытых белой глазурью с капелькой варенья посередине. Мишка поправил синий бант на шее, чтобы тот не мешал ему есть, и протянул лапу за пряником. В этот момент он почувствовал, будто кто-то щекочет его за ухом.
Мишка отмахнулся лапой, потом опять потянулся к лакомой горке, но назойливый незнакомец не сдавался. Мишка сердито рыкнул… и проснулся.
И наяву он ощутил — что-то
— Ой-ой-ой! — прорезал ночную тишину чей-то жалобный крик.
— Мои бедные косточки! Все теперь переломаны! И где же мой замечательный цилиндр?
Теперь вы догадались, что причитал наш старый знакомый дядюшка Крилло, которого Мишка зацепил лапой и смахнул наземь.
Мишке стало ужасно стыдно, и он попытался загладить свою вину.
— Простите, — пробормотал он густым басом, — извините, пожалуйста, мне ужасно неудобно, но я подумал, что это муха нарочно решила меня пощекотать.
— У вас были на то все основания, — вежливо ответил дядюшка Крилло, который не ронял своего достоинства даже в самых критических ситуациях. — Видите ли, я ведь тоже ошибся. Я принял ваше уважаемое ухо… за горную вершину и попытался влезть на нее… на него… на гору, оказавшуюся ухом, без вашего на то разрешения. В темноте я не разобрал, что разгуливаю не по горам, а по вам… по вас… по доброму другу всей Страны Рисовании, по игрушечному Мишке. Я бы никогда не осмелился вас побеспокоить, только…
— Так вы из Рисовании? — удивился Мишка. — Может быть, даже из самой Кукарекии?
— Из Кукарекии, вот именно, — опешил дядюшка Крилло. — А вы там кого-нибудь знаете?
— Ну как же не знать. — Мишкины карие глаза потеплели. — Мы с Керсти нарисовали недавно там на перекрестке милиционера, сержанта Тирра, как назвала его Керсти. Пока Керсти рисовала, я все время сидел рядом, потому что Керсти считает, что когда я рядом, рисунки у нее получаются в два раза лучше. Как поживает наш сержант Тирр? Он уже освоился? Помнится, Керсти хотела, чтобы он сочинял стихи.
— Ой, — воскликнул дядюшка Крилло то ли от боли в костях, то ли от радости. — Сочиняет, сочиняет. Еще как. К слову, недавно Тирра назначили начальником нового ракетодрома Кукарекии. Он теперь очень ответственный товарищ! — И то ли потому, что речь зашла о сержанте, то ли почему другому, но дядюшка Крилло заговорил стихами:
Вся Кукарекия от края и до края сержанта Тирра очень уважает.— Ответственный, уважаемый, — задумчиво повторил Мишка. Так я и думал. Так и думал. Ведь как старательно его рисовали!
— Тирр ведает всеми ракетами, прогулочными, маршрутными, — продолжал объяснить дядюшка Крилло. — Он командует и взлетами, и посадками. Тирр воистину очень влиятелен.
— А вы-то как? — догадался спросить Мишка. — Вам не очень больно? Мне правда очень жаль…
— Не беспокойтесь, — перебил его великодушный дядюшка Крилло. — Я сам виноват. Ну надо же: принять ваше уважаемое ухо за какую-то горку. Я должен извиниться за то, что в темноте принял всеобщего любимца Мишку за Горный Массив.