Приключения в приличном обществе
Шрифт:
Со стороны вдовы доносились тихие наигрыши. Журчал, роняя звуки, рояль. С ним в паре работал какой-то крупный смычковый инструмент - из разряда виол, по всей видимости. Музицируют.
Пруд случайно ли всплыл в третьей строке? Или намекал, таким образом, на свое воплощение? Я поиграл воображением, тем его сектором, что заведовал Садом. Да, небольшой пруд был бы уместен. Небо в нем. Индиговое дно. Или бассейн. И сказал он: это хорошо. И очень приятно. Надо обсудить с садовником. А впрочем, к черту его. Как скажу, так и будет.
Глава 4
Помню,
– Так ведь предки отсюда, - сказал я, тыча ему удостоверяющий душу документ.
– Мамоновы. Капраловы тож.
Он, тем не менее, велел перерыть архив, где хранились данные советских загсов и церковных приходских книг. Мамоновых, сообщил он мне, шаром покати. Есть Маниловы, тоже лавочники и ловчилы. Впрочем, большая часть архивов сгорела. Но Поручиковых и без архива полгорода, а уж Капраловы с ними наверняка в родстве. Так что право на почетное городское гражданство заслуживаете, обнадежил он. Подсчитано, что почетных граждан у нас двадцать два.
Мы живем в свободной стране. И селимся, имея на то желание или причины, где хотим.
– Да, но надолго ли? Навсегда ль? Или это всего лишь ваше временное намерение?
– Я уверил его в том, что намерения мои тверды. Тогда-то и особнячок этот в свое пользованье приобрел.
С приемной мэра я связался по дороге в центр. Мне сказали, что очень занят. Я не стал отменять визит, мне любопытно было, примет ли он меня, несмотря на всю свою занятость? От этого будет зависеть то, как строить с ним отношения дальше.
Двухэтажное здание администрации было выкрашено в серый суровый цвет. Я оставил, где было предписано, автомобиль, сосчитал шаги до подъезда, поднялся, вошел. Стоявший у обшарпанного деревянного барьера охранник окинул меня наблюдательным взглядом, однако против моего вторжения возражать не стал.
Еще один истукан, гипсовый, стоял у дверей, за которыми видна была лестница, ведущая на второй этаж. Фигура Просителя (не Праксителя, но тоже с достоинствами) - со втянутой шеей, согбенной спиной, с чертами лица, выражавшими угодливость и лукавство, а если взглянуть на это лицо несколько сбоку, то и презренье, и гнев. Это чтоб посетители видели себя со стороны. Не уподоблялись бы, не гнули эластичные позвоночники. Стоят ли просьбы и ябеды унижений? И решив, что нет, сдавали назад. Добро пожаловать с вашими жалобами.
Разминувшись с обоими, я проследовал далее, мимо распахнутых, мимо закрытых дверей, мимо хорошеньких, женского пола служащих, шнырявших от двери к двери с озабоченным видом, как будто что-то могло их озаботить всерьез. Я еще раньше отметил, что младший административный персонал у нашего мэра подобран со вкусом. Сотрудники рангом повыше, попавшиеся мне на глаза по пути в приемную, не запомнились. Они не топали. Ступали осторожно и в большинстве своем вкрадчиво. Но, раз взглянув на их честные постные лица, тут же хотелось их забыть.
Я уже бывал здесь и знал, что приемная находится на втором этаже. Там, занимая полстены, висела сильно увеличенная репродукция 'Ходоков у Ленина'. Да Ленин и сам, честно говоря, был ходок. Стрелок по кличке Каплан убил его на моих глазах. Но
К фамилии вождя кто-то приписал букву Ч, но подмены, похоже, никто не замечал. Приемная была столь велика, что я не сразу обнаружил в ней секретаршу, хотя эта белокурая девушка - на радость любителю - была довольно крупна.
Она разговаривала по телефону. Не прерывая общения, записала что-то в блокнот. Сделала мне жест: сядь. Всем было известно пристрастие мэра к этой блондинке. И ее влияние на него. Никто с ней не спорил по пустякам. И я не стал. Сел. Хотя предполагал как можно скорее покончить с визитом.
– Там у него зам по строительству, - доверительно шепнула она мне, прикрыв мембрану рукой.
Я кивнул. Не успел я вновь выправить подбородок, как дверь начальственного кабинета распахнулась, и из нее плечом вперед вывалился какой-то мужчина.
– Ты уволен!
– донесся до нас троих голос его босса.
– Иди, попрощайся с коллективом!
Мужчина, собиравшийся было вздохнуть, вместо этого вздрогнул. Я посочувствовал этому человеку, хотя он был мне совершенно чужд. Но посудите, куда он пойдет, как он дальше существовать станет, будучи вне своей должности весьма сер?
Секретарша строго на него взглянула, и он как-то сразу обмяк, то ли под действием ее взгляда, то ли просто время пришло расслабиться - внезапно, словно из него скелет вынули. Униженный, но не оскорбленный, он опустился на стул напротив меня.
– Распоряжение об увольнении мне на стол!
– не выходя из кабинета распорядился начальник. Меня он не мог видеть в оставшуюся распахнутой дверь. Но, тем не менее...
– Дмитрий Демидович! Входите, прошу вас!
– пригласил он очень радушно.
Кабинет босса был еще просторней, чем апартамент его секретарши - размером с маленький тронный зал, а вкупе они занимали всю правую половину этажа. Обставлен - как и все подобные кабинеты. С единственным, может быть, отличием: на стене за спиной мэра, там, где обычно вешают портрет государя, висели часы. Часы громко и посекундно тикали.
Мэр был лишь немного старше меня, года на три-четыре, и я знал, что, когда встанет, окажется того же роста и комплекции, что и я. Но на этом наше сходство заканчивалось и начинались различия, главным из которых было то, что его я считал негодяем, а себя - нет. Но ссориться с ним из-за этаких пустяков я не собирался, а наоборот, был намерен дружить. Вам, возможно, тоже он придется не по душе. Но как тут не вспомнить Шопенгауэра с его ежами. Или с дикобразами, черт бы их всех побрал. А с негодяями проще, не правда ли? Я дружил. Негодяй всегда предсказуем, а от человека добропорядочного никогда не знаешь, чего ожидать. Это как-то связано с проблемой выбора, я упоминал.
Фамилия его была Старухин. Имя-отчество? Пусть будет Павел Иванович, раз уж садовник привык. Иные утверждали, что никакой он не Старухин, а Старухер, еврей, однако почему этот хер дает ему право на еврейство? Вот вопрос.
На подробностях встречи останавливаться вряд ли стоит. Вы по телевизору каждый день такие видите и легко можете сами воспроизвести стандартный набор приветственных фраз, наигранное радушие, улыбчивость обеих сторон. Со скидкой на нашу провинциальность и простоту. Можно было бы вообще не упоминать об этом моем визите, если б не настойчивая необходимость для меня самого восстановить последовательность основных событий этого периода моей биографии.