Приключения в шхерах
Шрифт:
Матрос легонько постучал костяшками пальцев по краю стола. Черепаха тотчас же поползла на этот звук. Матрос взял орех большим и указательным пальцами и положил Элизе в рот. Потом он снова с нежностью погладил ее по голове.
— Да, просто удивительно, как человек иногда привязывается к животному, — сказал старик. — Я это сам испытал. Когда-то в молодости я плавал на фрегате «Сокол». Уж не знаю как, но на борту оказалась маленькая приблудная мартышка. Все мы ее очень полюбили. Она командовала нами, как хотела. А была совсем крошечная, умещалась
Дундертак с изумлением смотрел на своего старого дедушку. Никогда раньше он не слышал, чтобы старик сказал ласковое слово или обрадовался чему-нибудь. Все дни с утра до вечера он проводил в угрюмом, стариковском одиночестве. Но с той минуты, как в дом вошел польский матрос, старик словно переродился.
Вальтер дал Элизе последний орех.
— Мне ее подарил один финикиец, торговавший коврами и драгоценными тканями. Как-то раз, когда он был в Греции, его укусил в правую руку верблюд. Даже самые кроткие животные, если с ними плохо обращаться, могут потерять терпение. А верблюды очень сильно кусаются.
Дедушка важно кивнул, подтверждая справедливость этих слов. Можно было подумать, что он всю жизнь только и делал, что ездил на верблюдах.
— Торговец не позаботился вовремя промыть и перевязать рану. Внезапно у него поднялась температура, и он слег. Это случилось на каком-то жалком постоялом дворе в маленьком портовом городишке Корфе. Когда я его увидел, он был очень плох. Яд проник уже глубоко в кровь. В общем, до смерти оставалось недолго. Но я знал, как лечить такие вещи. Я вскрыл у него под мышкой кровеносный сосуд и высосал испорченную кровь. Надо только, чтобы у тебя самого были все зубы здоровые, а то яд проникнет в кровь, и тогда тебе крышка, потому что если яд попадает в голову — от этого нет спасения. У меня все зубы были в порядке, и мне удалось высосать яд. Через некоторое время этот человек снова был на ногах. И в благодарность подарил мне эту черепаху.
— Немного за такую услугу!
— Так может показаться всякому, кто не знает того, что знаю я. Эта черепаха не простая — она искатель кладов!
Столь неожиданное заявление вызвало на мрачном лице старика нечто вроде улыбки.
— Искатель кладов? Ну, а как же ты определишь, что она нашла клад?
— Ничего сложного. Нужно только смотреть в оба и проследить, куда она положит яйца.
— Ну, а что дальше?
— А дальше ждать, пока солнце не прогреет их как следует и не вылупятся маленькие черепашки.
— Золото, значит, спрятано в яйцах?
— Нет, конечно! Тогда ты подбираешь черепашек и сажаешь их к себе за пазуху. Они любят где потеплее. И начинаешь копать на том самом месте, где осталась лежать яичная скорлупа. На глубине трех локтей должен быть клад.
— А это не вранье?
— Нет, тот финикиец не мог соврать! Он мне показался
Старик с достоинством разгладил седую бороду. Он теперь с новым интересом рассматривал черепаху. Подумать только, что этакое невидное животное может высидеть клад!
— Она уже при тебе клала яйца и доказала, на что способна?
— Нет еще. Она очень дорожит своими яйцами. Не всюду же под землей зарыты клады! Вот она и ждет, пока мы набредем на такое место.
— Нам как раз очень не хватало такой черепахи! Я-то думал, что ты собираешься выжить меня из дому, а ты, оказывается, сулишь нам золотые денечки!
Матрос ногтем большого пальца ласково погладил черепаху по голове.
— Она у меня уже три года. За это время где я только не побывал! Мне-то все равно, куда ехать. Я всегда думаю только об Элизе. Приезжаю на новое место и думаю: «А вдруг ей здесь понравится и она положит свои яйца и высидит детенышей?»
— Ничего себе компас для моряка!
Матрос улыбнулся:
— Я уверен, что он не подведет, когда мы окажемся на нужном месте. Может быть, это случится еще через много лет. А может быть, завтра.
Старик наморщил лоб:
— Если я правильно тебя понял, ты хочешь пожить здесь у нас?
— Да.
— Тогда ты поможешь нам ловить рыбу.
— Очень хорошо!
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. В здешних местах невод тянут подо льдом. Белоручкам лучше не соваться!
— Все равно, вы поступили очень великодушно. В наше время не везде встретишь такое отношение, можете мне поверить! — Матрос показал на черепаху. — Теперь вы сами видите, что Элиза вполне годится в компасы, — похвастался он. — Этот компас привел меня в дом, где живут хорошие, сердечные люди. Это подороже золотого клада!
Старик снова покровительственно оглядел сидевших за столом:
— Может, вы хотите еще что-нибудь спросить? Я передам ваши слова нашему гостю Вальтеру.
И снова поднялся Дундертак:
— Когда он вошел, у него фуражка была надета задом наперед, козырьком на затылок. Почему так?
— Видишь ли, — сказал поляк, после того как дедушка перевел ему вопрос Дундертака, — так уж оно полагается. Все то время, пока я на пути от дома, фуражка у меня надета задом наперед. Но, как только начинается обратный рейс домой, я снова поворачиваю фуражку козырьком вперед, как оно и должно быть.
— Чудно! И кто это только выдумал!
— Пошатаешься по белу свету — и не тому научишься.
Керосиновая лампа бросает мягкий свет на убранный после ужина стол. За окном спускается ночь. В воздухе кружит первый пушистый снежок. В дальнем ящике комода лежит страшное письмо, ядовитое и опасное, как змея.
Вальтер рассказывает. Дундертак слушает, улегшись грудью на стол, подперев кулаками голову. Дедушкины глаза молодо поблескивают за толстыми стеклами очков.
Зима