Приключения в стране львов
Шрифт:
Пуля попала ему в голову; он было встал на задние лапы, но тут же рухнул с разнесенным на куски черепом.
— Есть! — радостно воскликнул стрелок. — А я-то верил россказням о том, что пуля бессильна против аллигаторов, если только не попадает им в глаз или в горло!.. Нет, она пробивает гада насквозь, и не важно, куда она угодила. От маленького кусочка свинца повышенной крепости [89] панцирь разлетается вдребезги!
То, что говорилось и писалось раньше о непробиваемости шкуры крокодила, не было преувеличением: просто в те времена не изобрели еще пуль
89
Расплющивание пули о кости или о кожу толстокожих животных предотвращается очень простым способом. Свинец смешивают с оловом или ртутью в пропорции 0,9:0,1. Но лучшие результаты дает смесь свинца с ртутью или оловом, применяемая в типографском деле (пропорция 0,5:0,5). (Примеч. авт.)
Карабин «Винчестер», заряженный шестью граммами пороха и конической нулей повышенной твердости весом в двадцать один грамм, с двадцати метров пробивает двадцать еловых двадцатипятимиллиметровых досок, размещенных на расстоянии двадцати пяти миллиметров одна от другой, или же цельный кусок дерева толщиной в пятьдесят сантиметров.
Карабин «Мартини-Генри» [90] пробивает двадцать две доски конической пулей повышенной прочности весом 30,72 г при заряде 6,44 г пороха.
90
«Мартини-Генри» — ружья этой системы поступили на вооружение английской армии в 1871 году и в 1889 году были заменены винтовками Ли-Метфорда. Генри — эдинбургский оружейный мастер.
Карабин «Экспресс-Гринер» со стволом длиной шестьдесят пять сантиметров, заряженный 8,85 г пороха и литой конической пулей повышенной прочности весом 24,41 г, пробивает двадцать семь двадцатипятимиллиметровых досок, соединенных в блок, или же цельный кусок толщиной в шестьдесят семь сантиметров!
Как бы ни было твердо покрытие крокодила, его крепость не может сравниться с крепостью деревянного блока толщиной в половину и даже в две трети метра!
Поэтому неудивительно, что вскоре вокруг шлюпки выросли целые горы из убитых рептилий.
Оказалось, однако, что в этом таится новая опасность для экипажа: трупы животных превратились в своеобразные мосты, облегчающие крокодилам доступ в шлюпку.
Твари приближались со скоростью, какую было трудно предположить у таких нескладных существ на коротких, широко расставленных лапах. Многочисленные раненые звери проявляли особую ярость и бросались на приступ с упорством, против которого стрелки казались бессильны. Они вот-вот будут сметены крокодилами; от ужасной и мучительной смерти их могло спасти только чудо.
О, если бы прилив поднял шлюпку на воду! Тогда они быстро избавились бы от опасности, хотя и потеряли бы якорь.
Но увы! До прилива еще больше трех часов, а смерть уже совсем рядом…
И вдруг в голову хитроумного Фрике пришла счастливая мысль.
— Как же я раньше не догадался!.. Навес!.. Ну конечно же… Но выдержит ли он нас? Однако
Указав на тент, укрепленный над судном на раме и опирающийся на тоненькие металлические столбики, Фрике приказал чернокожим забраться на него:
— Только осторожнее, не трясите навес, сидите на нем смирно, это полотнище — наше единственное спасение!.. Ложитесь как можно ближе к краю и не шевелитесь! Ну, пошли, пошли! Все наверх!
Негры не заставили себя упрашивать и с пепельно-серыми от страха лицами ловко взобрались по столбикам.
— Вам повезло, вы сидите в первых ложах! Не замерзли? Может, дать зонтики?
Весельчак-парижанин, не унывающий даже в минуту опасности, продолжал вести огонь, сдерживая натиск крокодилов и одновременно подавая забавные команды.
— Теперь ваш черед, — сказал он двум бретонцам, которые спокойно, как в тире, стреляли по чудовищам, стараясь не только хорошо сделать свое дело, но и сэкономить боеприпасы.
Они перекинули карабины через плечо и быстро полезли наверх, бросая на Фрике взгляды, полные удивления и восхищения.
Этот молодой человек командовал как заправский морской волк, который сначала обеспечивал безопасность экипажа и лишь потом вспоминал о себе. Он казался им героем.
— Все устроились?
— Все! — ответил кочегар.
Тогда Фрике решился наконец оставить свое место, подобно капитану тонущего корабля, который сходит с него последним.
И как раз вовремя!
Чудовища уже взбирались на палубу и вскоре заполнили всю шлюпку; их морды казались удивленными от того, что судно было пустым. Ведь здесь только что пахло свежим мясом!
В иных обстоятельствах это вторжение могло бы позабавить шестерых пассажиров, но сейчас опасность слишком велика.
Впрочем, Фрике, который наблюдал за рептилиями, улегшись животом на тент и свесив вниз голову, веселился от всей души, подобно какому-нибудь постороннему зрителю; природный оптимизм позволял ему сохранять юмор даже в самых тяжелых обстоятельствах.
В шлюпку набилось с десяток крокодилов. Они разевали пасти, били хвостами, скребли чешуйчатыми лапами металлические перегородки и кусали все что ни попадя.
Один сунул морду в бочку с дегтем и весь вымазался. Другой набросился на куски каменного угля и начал их грызть, но вскоре в ярости отшвырнул в сторону, третий стал старательно жевать гамак, четвертый полез в машинное отделение, забрался в еще горячую топку и задохнулся в ней. Самый же крупный неподвижно лежал на палубе, окруженный своими отвратительными собратьями.
Фрике и его спутники, измученные долгой борьбой, изнемогали от жары. Теперь, когда над головами не было тента, жгучие лучи солнца доставляли поистине неимоверные страдания.
Люди лежали на белом полотнище, лежали без капли воды, ежеминутно ожидая солнечного удара и не имея возможности даже переменить положение — из опасения прорвать ткань!
К счастью, навес был новый и потому крепкий, но вот выдержат ли веревки, которыми он привязан?
— Ах, ну когда же прилив?! — шептал про себя посерьезневший Фрике. — Да и что он даст? Как нам очистить бедную шлюпку от этих чудовищ? Ведь суденышко так переполнено, что может потонуть под их тяжестью! А стрелять нельзя: наши пули превратят посудину в дуршлаг! Где же выход? Черт побери, какая жара! У топок и то было прохладнее… Э, приятель, помирать не время!