Приключения в стране львов
Шрифт:
— Я вижу, ты не терял времени даром! — сказал Фрике лаптоту.
— О нет, хозяин!.. Я пил!.. Хорошо пил!
— Еще бы, ведь у тебя пузо на четверых.
— Нет, не так большое!.. Мой пил, чтоб другой тоже пил! Поил другой, чтоб узнать новости!
— Молодец: чтобы уговорить, надо напоить — так здесь и надо поступать… Ну что ж, послушаем, что ты узнал… Что с капитаном?
— Хозяин, сначала дай алугу твоему слуга, и этим хорошим неграм тоже!
— Но, милый мой, ты же тогда и слова не вымолвишь! Впрочем, если иначе нельзя…
— О, было пиво сорго, пиво ячмень… алугу
— На, пей! Неужели ты сможешь говорить после такой смеси?
— Друг тоже пить! — повторил лаптот с настойчивостью пьяного.
— Друзьям тоже, — терпеливо согласился Фрике, который хорошо знал негров и умел ждать.
Как ни странно, поглощение этого крепчайшего зелья, известного под названием «ром согласия», привело к тому, что лаптот заговорил членораздельно.
Ох и сильны же пить эти африканские негры!
— Моя новости… капитан. Капитан плыл мимо, когда мы стреляли крокодила. Капитан — генерал у Сунгуйя, военный министр у Сунгуйя… Сунгуйя — великий вождь!
— Ну-ну! Пожалуй, это слишком даже для Барбантона! Ему, видно, на роду написано переживать такие приключения! Генерал и военный министр — и всего за тридцать шесть часов! Неплохо! Впрочем, чего тут удивляться: ведь был же он святым у австралийских дикарей!
Фрике продолжил расспросы и в конце концов узнал, что возвращение Сунгуйи произвело в этой стране настоящую революцию. Его сторонники с помощью отважных бегунов, которые с невероятной скоростью передают здесь новости, немедленно оповестили всех о прибытии своего вождя, и воины под призывный грохот барабана отправились ему навстречу. Пришедшему с Сунгуйей белому человеку оказали особо почетный прием. Горделивый вид, военная выправка — все обличало в нем великого воина!
Он был тут же посажен на большую пирогу, гребцы которой сменялись каждый час, и легкая лодка стремительно поплыла по Рокелле.
Ничего удивительного, что шлюпка, задержанная подводными скалами и долго простоявшая на мели, осталась далеко позади!
— Ну а кто же эти люди, кто эти глупцы, не желавшие пропустить нас?! — весело спросил Фрике, успокоенный относительно судьбы своего старого друга.
— Эти плохой негры — враги Сунгуйя. Они закрыл река, не хотел нас пускать!
«Вот оно что! Мой жандарм теперь стал генералиссимусом у будущего монарха!.. Может, мне надо совершить диверсию и напасть на врага с тыла? Но имею ли я право вмешиваться в дела этих дикарей, из которых одни ничем не лучше других?.. Нет! Долой грубость! Раз нельзя применить силу, попробуем обходный маневр!..»
— Скажи-ка, дружок, — продолжал он расспрашивать лаптота, — далеко отсюда до селения Сунгуйи, если идти пешком?
Лаптот обратился к своим спутникам, и они показали пять пальцев правой руки и три пальца левой.
— Это значит восемь дней. Ну а если на шлюпке?
Ответ негров был категоричен:
— Через два дня огненная лодка остановится из-за скал и мелкой воды. Дальше надо будет еще три дня плыть на пироге.
— Все ясно, разумные вы мои, раз нам придется оставить шлюпку, чтобы пересесть в ваши посудины, то я предпочту пойти пешком вдоль русла реки и без лишнего шума заявиться к этому Сунгуйе.
Утром Фрике
Негры явились на лодку с оружием и вещами, соблазненные посулами сенегальца, и теперь с восторгом приняли предложение белого человека.
Фрике пообещал в конце похода дать каждому из них по ружью и по большому сосуду с алугу. Туземцы пустились от радости в пляс и объявили, что белый человек — их отец и за ним они пойдут в огонь и в воду.
Затем Фрике решил отослать назад во Фритаун шлюпку с двумя матросами, чья помощь ему больше не требовалась. Юноша не мог допустить, чтобы они ждали его возвращения в этом нездоровом климате, да еще опасаясь нападения дикарей.
С ними должен был уехать и один негр из числа членов экипажа, а двух других и лаптота Фрике решил взять с собой.
Итак, с парижанином остался отряд из шести здоровяков, трое из которых хорошо знали местность.
Каждый получил сверток с пятью килограммами сухих галет, двумя коробками консервов и боеприпасами. Кроме того, негры несли некоторые предметы гардероба и походного снаряжения своего начальника, гамак, складную лодку, топоры, две ручные пилы, ящичек с медикаментами и два тонких одеяла с прорезиненным верхом.
Лаптот и два негра из экипажа были вооружены магазинными винчестерами, а два новичка тащили еще и оружие большого калибра для Фрике.
Парижанин же нес только свой карабин «Экспресс» с запасом патронов, американский револьвер, компас и — хотя и не курил — огниво с фитилем.
Юноша черкнул записку для Андре, чтобы известить друга о своих планах, вложил ее в непромокаемый пакетик и передал кочегару. Затем Фрике и его людей довезли на шлюпке до правого берега, где он и распрощался с матросами, обменявшись с каждым крепким рукопожатием.
Через пять минут отряд скрылся в лесу, а шлюпка направилась назад во Фритаун.
Можете поверить мне на слово, что путешествие через гигантские тропические заросли — дело очень трудное. Оно требует от европейца не только известной решительности, но и незаурядной энергии и железного характера.
Тот, кто никогда не жил суровой жизнью путешественника, не может представить, какие страдания, а порой и муки приходится переносить, чтобы решить, казалось бы, простую задачу — пройти путь, обозначенный на карте прямой линией.
Кроме трудностей, доставляемых рельефом местности (мы говорили о них в самом начале нашего рассказа), тяжелейшие испытания сулит еще и климат.
Представьте себе огромную оранжерею, воздух которой насыщен водяными парами; там царит тяжелая влажная жара, ни днем, ни ночью не освежаемая даже малейшим ветерком. Европеец непрерывно обливается потом, а это ведет к крайнему истощению организма.
В подобных условиях путешественнику требуются хорошая, здоровая пища и хорошие вина, но ему приходится питаться чем попало или же тем, что он несет с собой, — кое-как приготовленным несоленым мясом и консервами (часто несвежими), а пить он вынужден только воду, да еще такую, в которой полным-полно гниющих растений. Немудрено, что у белых в джунглях зачастую развивается малокровие.