Приключения ведьмы Мирославы
Шрифт:
Внезапно шею больно сдавило, удушая. И через миг я оказалась в густых ветвях старого дуба. Они медленно опустили меня на землю.
— НЕТ! — вскрикнула я и ударила кулаком в землю. — Я ненужная! Я лишняя…
Рыдания заглушили мои причитания. Поэтому я только подняла лицо к небу и громко закричала.
В тот момент я не замечала, как вырывается ведовская сила. Как она стрелой несется в небо, заволакивая его черными тучами, как разрывает его громом и молнией. Не понимала, что вся моя боль изливается ливнем на землю.
Когда силы иссякли, я просто рухнула
В тот день я прошла инициацию. Слишком рано, по мнению бабушки, но… ничего поменять уже было нельзя. Я стала ведьмой!
Родители уехали из деревни в тот же день. И хотя бабушка пыталась сгладить углы, объясняя, что они не хотели меня еще больше травмировать, я понимала, что они испугались. За себя… и за Любаву.
Как будто, я могла что-то сделать беззащитному ребенку? Каким же монстром они меня считали?!
— Ты слишком остро все воспринимаешь, — сетовала бабушка, — и осуждать родителей не вправе!
— Я больше не осуждаю, — врала я.
— Мирослава, пойми родителей! То, что у тебя появилась сестренка, не отменяет твоего существования для них.
— Конечно, — для вида соглашалась я.
Бабушка видела, что все ее слова бесполезны, но и отступать не собиралась. Она мечтала, чтобы я наладила отношения с мамой. Даже старалась как можно чаще отпускать меня в деревню. Только теперь я не бежала со всех ног звонить домой… Я брала ведовскую книгу и пряталась в лесу, изучая ее.
Со временем я успокоилась и отпустила все обиды. А год назад, когда умерла бабушка, впервые после инициации позвонила маме. Она порывалась приехать ко мне, помочь поддержать, но я запретила. Теперь я ведьма, а значит сама по себе.
Я не знала, как бабушка… умерла. Она просто однажды ночью ушла и не вернулась. Клавдий все это время молчал, не ел и не спал. А через три дня сообщил, что бабушки больше нет.
Вот так уходят ведьмы. Тихо, спокойно, в никуда…
— Ууух-УУУХ, — на мое плечо опустился призрачный сыч.
— Что случилось, Ух? — спросила я, настороженно.
Ух редко покидал наш дом, предпочитая компанию Клавдия и Осипа Никифоровича — домового.
"Гость незваный", — раздались мысли сыча в моей голове.
— Тогда поспешим, — вздохнула я и применила левитацию.
Не любила я незваных гостей… НО они, увы, очень любили заявляться ко мне на порог. С четырех деревень люд протоптал к моему лесному домику тропу. И сколько я не путала дорожки, сколько не пугала люд различными пакостями, они все равно бежали ко мне за помощью.
Ух все это время гордо восседал на моем плече.
Призрачная птица была связана со мной, как Клавдий был связан с бабушкой. Увы, я не успела его спасти…
Страшная майская гроза накрыла Темный лес. Все живое попряталось в свои норы и гнезда, а один сыч не успел укрыться. Его поразила молния, когда он пролетал над моим домиком. Бедная птица, используя последнюю каплю силы, влетала в мое окно, вдребезги разбив его. От полученных травм сыч погиб. Но я искренне хотела помочь… попыталась оживить бедную птичку. Это было возможно только в одном случае — установить связь с ведьмой. И я провела ритуал
— Пррризррраки рррредко прррривязываются, — пояснил он, — но зато крррепко! Каррр!
С той поры, в нашем доме поселился призрачный сыч, которого я назвала Ух (это единственный звук, который он мог произносить вслух).
Еще с неба я приметила старосту деревни Гремячево. Странно… на днях у меня был, снадобьями закупался. Чего ж еще раз пожаловал?
ГЛАВА 2. ОДЕРЖИМЫЙ ХУДОЖНИК
— Зачем пожаловал? — не здороваясь процедила я, приземляясь за спиной незваного гостя.
Староста Юстас вздрогнул и обернулся. Белое, словно мел, лицо выпученные глаза и синие искусанные в кровь губы, заверили меня, что дело плохо.
— Матушка-ведьма, — упал на колени мужичок, — не дай пропасть…
Вот так поворот… Это что же такое могло случится, чтобы такой мужчина в моих ногах валялся.
Староста Юстас уже двадцать лет занимал свой нелегкий пост. Всю жизнь прожил в одной деревне и лишь по особой надобности выбирался в город. А как сын его, Олеус, подрос, так и вовсе переложил все поездки на плечи приемника.
Бабушка с Юстасом дела вела осторожно. Не по нраву он был ей… Много норова была в мужике, да мало дела. В деревнях ведь сила мужика в ручной работе заключается, а этот больше хитростью да умом брал.
Помню, как только я без бабушки осталась, Юстас первый явился на мой порог и предложил перебраться в его деревню. Ушлый мужик тут же предложил мне контракт на ведьминскую опеку Гремячево взамен на покровительство и немалый продуктовый набор. Чего таить, мне обещали дом со двором, корову, птиц и все, что только пожелаю.
Предложение было лестное, но не заинтересовало вольную ведьму.
Три для староста Юстас обивал мой порог, пока я не пригрозила ему бородавками и геморроем.
Тогда мужик выпросил наладить поставку некоторых лечебных снадобий для деревни, ведь лекарей в Гремячево отродясь не бывало. На это я согласилась, но с условием, что кроме старосты ко мне из деревенских никто носа совать не станет.
Конечно, староста пообещал, побожился, но… все не впрок. Народ окольными путями, тайком стал ко мне на огонек заглядывать.
— Ну, проходи, коль пришел, — вздохнула я, отпирая свою избушку.
В доме было тепло и уютно. Осип Никифорович всегда следил за этим.
Юстас так и вполз на мой порог на коленках, комкая в руках свою потрепанную шляпу.
— Нечего мне полы обтирать, — фыркнула я, — садись за стол.
Юстас тяжело поднялся и выполнил мою просьбу.
Ох, не нравится мне это…
— Осип Никифорович, — тайком обратилась я к домовому, — налей-ка гостю отвару из пустырника.
Чашка с дымящимся напитком появилась перед гостем из воздуха, а он этого даже не заметил. Сидел и смотрел в одну точку.