Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна III
Шрифт:
– Помолчи друг мой, иногда слова ничего не могут передать из того что мы чувствуем. Сегодня ты потерял брата и боль твоя еще слишком сильна. Если бы он погиб тогда, я бы ничего тебе не сказал и запретил бы говорить Казимиру. Я сам думал, что он погиб и искренне горевал по тому отчаянному мальчишке, что поступил когда-то ко мне на службу в Дарлове. Я не хотел помнить его другим, но господь зачем-то сохранил ему жизнь. Кто мы такие чтобы осуждать его замысел? Сейчас у меня дела, а вечером приходи. У меня родился сын, а я об этом
Растроганный моими словами фон Гершов вышел, следом за ним последовал и Казимир. Со мной остался только Клим, и я вопросительно посмотрел на него.
– А что с Мартой?
– спросил он помявшись.
– Родильная горячка, - вздохнул я.
– А дите?
– Дочка, у матери пока побудет.
– Ну да, не чужая ведь, внучка... жалко Марту, хорошая была девка.
– Тебе-то откуда знать? Ты ее раз всего и видел.
– Ага, - согласился Клим, - всего раз, а девка все одно хорошая. Помянем?
– А есть?
– Обижаете, - грустно усмехнулся Рюмин и, достав поставец с серебряными стопками, налил какой-то прозрачной жидкости.
Мы, не чокаясь, выпили, и я закашлялся от неожиданности.
– Аквавит, откуда?
– Да Петерсон привез на "Марте" когда я из Стокгольма возвращался.
– Погоди, а что же ты пройдоха эдакий мне не рассказал сразу про сына?
– Так я подумал, что принцесса Катарина вашему высочеству и так отписала, так чего я лезть буду?
– Вот всегда бы вы так помалкивали!
– Дозволь войти княже, - раздался певучий голос за пологом.
– Входи Настенька, - ответил я, узнав голос своей ключницы.
Пока Настя входила, почуявший неприятный разговор Клим испарился за пологом, прежде чем я успел добавить что-нибудь к уже сказанному. Но я не обратил на его уход никакого внимания, поскольку во все глаза смотрел на вошедшую.
– Заходи Настенька, - повторил я еще раз, - мы с тобой и не поговорили толком, как вы приехали. Рассказывай, как добрались, не надо ли чего?
– Чудной ты человек князь, - проговорила она серьезно, - я к тебе пришла спросить, не надо ли чего, а ты холопку о том спрашиваешь, заботу проявляешь.
– Не говори так, знаешь ведь что ты для меня не холопка. Ты мне жизнь спасла, служишь верно, как же мне о тебе не заботиться?
– Ты князь мне больше чем жизнь спас, ты мне не дал в грехе пропасть, душегубством занимаясь. Да и на том дворе тогда, я чаю, и без моей помощи справился бы. Ну да, не будем о том, скажи, не надо ли тебе чего, может помыться после трудов?
– Что и баня уже готова?
– Ну, баня покуда не построена, однако слуг у тебя много, воды они дармоеды нагрели, лохань, какую ты ванной называешь, Клим вместе со всем припасом привез. Прикажи только, и все сделаем.
– И то верно, вели приготовить.
Не прошло и четверти часа, как Настя доложила мне, что
Совсем запамятовал, - подал я голос из бадьи, - как гостья наша?
– Ксения-то? Все как ты велел, княже, место ей отвели, одежду подобрали, бог даст, никто ее не признает.
– А почто не спрашиваешь кто она да откуда, неужели не интересно?
– Так я тебе не жена князь, чтобы расспрашивать, захочешь сам расскажешь, не захочешь от тебя ведь не допытаешься. Или ты желаешь чтобы она тебе чистое белье как помоешься принесла?
Я, услышав нотку ревности в ее голосе, обернулся и увидел, что она уже в одной рубашке стоит рядом с моей импровизированной ванной, приготовившись очевидно мыть мне волосы.
– Еще чего придумаешь? Да и не собираюсь я до того как помоюсь терпеть, ну ка иди сюда глупая, я тебя кой месяц не видел.
– Ой, князь, срам то какой, а услышит кто...
– Не кричи и срама никакого!
– Ага, не кричи, с тобой эдак не получается...
– Господи, да замолчишь ты!
Вечером, когда Настя уже ушла ко мне заявились мои приближенные. Походный раскладной стол ломился от наваленной на него снеди, а посреди его стоял изрядный кувшин вина. Жестом я указал пришедшим садиться и, дождавшись, когда они займут свои места, поднялся, и налив каждому в кубок вина провозгласил.
– Друзья мои, так уж случилось, что я только сейчас узнал о том, что у меня родился сын и наследник. Я нахожусь далеко от своей семьи, но это единственное что меня огорчает. Я рад, что я нахожусь в кругу своих друзей, с которыми могу разделить свою радость, и ни за какие сокровища мира не променял бы сейчас вашу компанию, на королевский дворец. Мой мальчик еще очень мал, но он уже сейчас сын герцога, внук и племянник королей. Но, знайте, когда он подрастет и спросит меня, чем я особенно дорожу в жизни, я покажу ему не свою корону и не свое княжество, я покажу ему вас и скажу, сын мой, если я чего и добился в жизни, то это, потому что рядом были эти люди!
Клим, Кароль и Казимир дружно вскочили и подняли вслед за мной свои кубки. Мы осушили их, чтобы тут же наполнить. Мои ближники были явно растроганы моими словами, и каждый хотел высказать мне свою благодарность в ответ. Я улыбался им в ответ и пытался представить себе, каково это быть отцом. Когда благодарность улеглась, и мы смогли отдать должное усилиям повара, ко мне подвинулся Клим и, пользуясь тем, что Казимир и Кароль заняты едой, шепнул:
– Совсем запамятовал ваше королевское высочество, когда мы шли в Стокгольм был сильный встречный ветер, отнесший нас к берегам Померании.