Приключения Вернера Хольта
Шрифт:
— Что за чепуха? Кто вел себя недостойно? Почему я ничего не заметила? — Она поднялась, уронив книгу на пол. Со скучающим видом прошлась по комнате и выглянула в окно. — Вы, юноша, слишком много о себе мните.
Но тут в нем закипела ярость. Он едва поклонился и сам не помнил, как очутился за дверью, скрывшей от него ее удивленное лицо. Внизу, проходя через холл, он услышал, что она сверху зовет его: «Подождите же минуту!» Но он бросился вон из дому. Нет уж, хватит!
В холле у Вольцова собралась добрая половина класса. Рутшер встретил Хольта словами:
— Привет
Хольт огляделся. Он понял, что здесь «обмывают» призыв в армию. Хольт обрадовался. Его гнев на Уту прошел, он только чувствовал себя глубоко несчастным.
Все кричали наперебой. Кто-то рассказывал:
— Гильберт пошел в школу и наврал дворнику, что из котельной валит дым. Дворник бросился в котельную, а Гильберт тем временем снял со стены ключ и бегом в химический кабинет.
— Дайте мне рассказать! — взвизгнул Земцкий. — Я был там с Вольцовом! Гильберт спустил бутыль со спиртом во двор на шпагате, а я подхватил ее да и махнул через ограду.
— А я, — продолжал Вольцов, — опять пошел к дворнику и сказал, что, видно, я ошибся, дымом тянет не из котельной, а из подвала под гимнастическим залом… Тот опять побежал, как дурной, а я повесил ключ на крючок и давай бог ноги!
— И мы сварили первоклассный ликер, — еле ворочая языком, пролепетал Феттер. — Пятидесятиградусный!
Хольт приставил бутылку ко рту. Тепловатый липкий напиток обжег ему гортань. Он сделал еще и еще глоток… По всему телу разлилось обжигающее тепло, в комнате стало просторнее и светлее… Вольцов притащил красного вина.
— Выпей, Вернер!
Вернер выпил, и все вокруг тоже. Давешней горечи и гнева как не бывало. К чертям Уту! Кто-то заорал:
— Друзья, начинается новая жизнь!
Хольт тянул вино прямо из бутылки. На душе у него было легко. Кто-то крикнул:
— Долой Бадольо! Мы не оставим нашего фю-фю-фюрера в беде!
— Никогда! — заорал Хольт, и все откликнулись: — Никогда-а-а!
— У нас один девиз: отечество в опасности! — загремел Вольцов.
Это наша Илиада, подумал Хольт; в нем слабо брезжило сознание: я, кажется, пьян. А потом все смешалось в причудливую неразбериху: разноголосый гомон, крик, смех. К чертям Уту… Мелькали какие-то картины: холл в вольцовском особняке, улица, городская площадь, а вот и Вольцов с кактусом в петличке, помрешь со смеху… А рядом Земцкий в цилиндре. Откуда у Земцкого цилиндр? И отчего смеются все эти люди?.. Ради всего святого, никак это баннфюрер? Он, конечно, сердится, посылает всех домой. Но кто это хватает меня за руку? Уж не Визе ли? Петер-Недотепа, симулянт и дезертир… Что случилось? Пьян, говоришь? Ну ладно, ладно, иду!
Хольт впервые испытывал это плачевное состояние. На следующий день он едва живой валялся в постели. Трещала голова. Мутило, к горлу подступала тошнота. На душе было скверно. Солнце заглядывало в комнату слева, значит, перевалило за полдень.
У его кровати с чашкою в руках стояла фрейлейн Денгельман, младшая из сестер, Вероника, с полной головой металлических трубочек.
— Стыд какой! — причитала она. — В шестнадцать лет напился как сапожник! Всю лестницу
— Убирайтесь, — слабым голосом ответил Хольт. — Вы видите, я болен.
— Да ничуть вы не больны, просто вас развезло с похмелья, — злорадствовала Вероника.
— Закройте дверь с той стороны! — закричал Хольт. Оставшись один, он с наслаждением хлебнул горячей мятной настойки. Обрывки воспоминаний не складывались в ясную картину. Что мы натворили!
Он поднялся. Как я попал к себе в постель? Став у окна, он начал делать приседания. Но тут в дверь постучали. Вошел Петер Визе.
— Ну, как самочувствие? — спросил он.
— Спасибо, ничего, — буркнул Хольт. — Послушай, ты не скажешь мне, что вчера произошло?
— Все вы перепились, — отвечал Визе с чуть заметным упреком. — И надо же, чтобы на городской площади вы наткнулись на баннфюрера. Он вызвал полицию. Я случайно проходил мимо и вовремя тебя увел, в сутолоке никто и не заметил.
— Тебе еще небось досталось от меня? — спросил Хольт растерянно.
— Не беда. — Визе слабо улыбнулся. — Обычные комплименты. Симулянт, недоносок, недотепа.
— Мне очень жаль, — сказал Хольт.
— Да уж ладно. — Визе полез в боковой карман. — Ута Барним просила передать тебе письмо.
Хольт подошел к окну и повернулся спиной к Визе. В письме, написанном энергичным почерком, стояло: «Милый Вернер, я вчера не хотела вас обидеть, напрасно вы так внезапно убежали. Сегодня я узнала о вашем призыве. Если у вас в ваш последний свободный день не предвидится ничего лучшего, предлагаю вам поехать со мной в субботу к нам на дачу. Погода обещает быть теплой. У нас в лесу тоже чудесно, правда, там нет пещеры… — Хольт рассмеялся. Ее шутки радовали его. — Приходите же в субботу не позже двенадцати, ответ передайте через Визе».
— Что ей сказать? — спросил Петер.
— Скажи, что приду.
Визе простился. Хольт размышлял: нужно добыть цветов. Розами, астрами и гвоздиками ее не удивишь. Он вспомнил об орхидеях доктора Цикеля в школьном садоводстве. Придется туда забраться, решил Хольт… Но когда он через час заглянул за ограду питомника, там работали человек десять, а наведавшись вечером, застал большущего бульдога. Отравлю собаку, решил он, а орхидеи достану.
В субботу утром он снова заглянул туда; на этот раз ему повезло, путь был свободен.
Вещи он уложил заблаговременно, так как все семиклассники получили приглашение явиться в понедельник утром «на торжественный, сбор перед отбытием на военную службу».
Школьная оранжерея находилась далеко за чертой города. Хольт перемахнул через забор. Низко согнувшись, он мимо высоких гряд спаржи пробрался к питомнику орхидей.
В воздухе носился удушливый запах. С потолка свисали лыковые корзины с пышно разросшимися причудливыми растениями; на гниловатых сучьях среди мхов и папоротников сверкали чудесные соцветия… Хольт вытащил из кармана нож и срезал лучшие цветы на высоких стеблях — белоснежные звезды с нежно-розовой сердцевиной. «Paphiopedilum villosum, Our King», — прочел он на табличке. Он вышел из оранжереи и, никем не замеченный, выбрался на улицу.