Приключения Виконта Адриланки
Шрифт:
— Как, с кем-то встретиться?
— Точно.
— Тогда вы опасаетесь…
— Что я выйду замуж.
— Но ваши опекуны вам это не сказали! — взволнованно сказала Льючин.
— Увы, — сказала Цивара. — Поэтому я и не знаю. Они не захотели ничего объяснить мне, сказав только, что я должна ехать, должна повстречаться с кем-то, и все объяснится.
— Признаюсь откровенно, — сказал Пиро, — это звучит, да, но мне не нравится как оно звучит.
— И мне, — сказал Шант.
— И мне, — сказала Льючин.
— Тайна, —
— Если это тайна, — возразил Шант, — тогда ничего не ясно.
— Я имею в виду…
— Да, но что мы можем сделать? — быстро сказала Зивра
— Мы можем сами отвезти ее! — предложил Пиро.
— Как, отвезти меня?
— В точности, — сказал Шант.
— Куда?
— Ну, — сказал Пиро, — в, это, в…
— В любое место, — сказал Шант. — Например в джунгли.
— Мне это не кажется разумным, — сказала Льючин. — Заметьте…
— Что? — хором спросили Шант и Пиро.
— Что мы не знаем, будет ли на самом деле свадьба, мы только подозреваем.
— Возможно вы правы, — сказал Шант. — Тем не менее скорее всего это связано с чем-то неприятным, иначе они бы сказали ей, что это все значит. Ну, Пиро, а вы как думаете?
— Я полностью согласен с Шантом.
— А я, — сказала Зивра, которая, казалось, не знает что ей делать: смеяться или плакать, — очень опасаюсь, что должна присоединиться к мнению Льючин. Мы не можем действовать, основываясь только на подозрениях. Помимо всего прочего, если это замужество, возможно это мне понравится.
— Вы так думаете? — с сомнением в голосе спросил Пиро.
— Да, но…
— Все это не имеет значения, — твердо сказал Льючин. — Мы не будем отвозить ее.
— И тем не менее… — начал Шант.
— Так как, — продолжала Льючин, — наш друг напишет нам, и вскоре мы будем знать, а тогда…
— Ну, — сказал Пиро, — и тогда?
— Тогда мы сделаем то, что должны сделать.
Она сказала это холодно и без всякого выражения. Остальные поглядели друг на друга и торжественно кивнули.
На остальные события этого дня была, как казалось, накинута вуаль и всех охватило необъяснимое чувство того, что что-то закончилось. Никто не говорил, что Общество, фактически, распущено; тем не менее все, каждый по своему, чувствовали это. Они пили, но немного, как если бы не хотели, чтобы вино замутило воспоминания об этом дне, и они говорили, даже Пиро и Шант, негромко и спокойно, вспоминали прошлые приключения, делились планами, надеждами и мечтами на будущее, до тех пор, пока не настала ночь.
В какой-то момент Пиро, как если бы говоря самому себе, хотя его слова были обращены к Зивре, сказал, — Не думаете ли вы, что сможете наконец узнать хоть что-то о вашем происхождении? — Потом, сообразив, что высказал вслух свои мысли, замолчал и держался очень тихо, с извинением на губах за то, что коснулся
Тем не менее Зивра только кивнула, как если бы ей задали самый естественный вопрос в мире, и сказала, — Мне самой это тоже пришло в голову. Возможно да, но возможно и нет.
За многие годы они ни разу не касались этой темы, и теперь, когда она возникла, никто не знал, что сказать, пока Льючин не спросила, — Вам тяжело жить, не зная своего происхождения?
Зивра нахмурилась и сказала, — Вы хотите знать, не мешает ли это мне?
— Да, — сказала Льючин, — если вас не затруднит сказать мне.
— Хорошо, я отвечу на ваш вопрос.
— И?
— Нет, по какой-то причине не мешает. Более того, мне всегда казалось, что есть…
— Да? — сказал Шант, — что есть?
— Что есть причина, из-за которой имена моих родителей, обстоятельства рождения — и даже Дом — скрывают от меня. Я всегда знала, или мне кажется, что знала, что я все узнаю в нужное время.
— О, — сказал Пиро, — быть может оно настало, это нужное время?
— Возможно.
— И, — добавила Льючин, — вы никогда не спрашивали ваших опекунов?
— Никогда, — ответила она.
— Но, — вмешался Шант, — вы расскажите нам, когда узнаете? Вы же знаете, что нам интересно все, происходящее с членами Общества.
— Да, я прекрасно понимаю это, и клянусь, что расскажу вам все, что смогу.
— Это все, что мы могли спросить, — сказала Льючин, бросая на Шанта взгляд, чтобы быть уверенной в том, что он понял, кому адресованы ее слова.
После чего разговор перешел на другие темы, и продолжался до тех пор, пока Зивра не заявила, что она должна идти, так как весь следующий день она будет занята подготовкой к отъезду, который назначен на самое раннее время, да и к тому же уже очень поздно.
Читателю, который только что познакомился с этими четырьмя персонажами, вряд ли будет интересно услышать о словах и слезах, которые лились градом, когда Льючин и Шант прощались с Зиврой и Пиро, так что позвольте нам все это пропустить, упомянув только то, что не было недостатка во взаимных уверениях в любви и обещаниях писать письма, очень часто, и нанести визит, как только будет возможно.
Пиро и Зивра прошли вместе какое-то расстояние, и даже усевшись на своих лошадей они какое-то время ехали рядом.
— Как вы думаете, — сказал Пиро, — мы еще когда-нибудь встретимся?
— Что до этого, — сказала Зивра, — я не могу сказать. Но по меньшей мере вы в состоянии видеть Льючин и Шанта в любой момент, как только захотите.
— Это правда. Вы знаете, я завидую им.
— Потому что они нашли друг друга?
— Да, в точности.
— Им повезло, — сказала Зивра. — До Катастрофы они никогда не осмелились бы открыто жить вместе, Исола вместе с Дзуром.