Приключения юнкора Игрека

Шуф Павел

—А если не называть ее фамилии?

—Это как же?

—А так... Вообще... Написать про хвастунов. Про тех, которые чужие заслуги себе засчитывают. Ведь откуда у Кати все эти шмотки? Сам слышал — батя ей подарил. Вот она, получается, у бати славу украла.

—Скажешь тоже — славу,— передразнил я Борьку.— Велика слава — сама себя чемпионкой обозвала.

—Вот давай и напишем про то, что нельзя майки с надписями носить, если они к тебе никак не подходят.

—Разве только майки?— спросил я.— Видал куртку у Ромки Суровцева — у брата Катькиного.— У него там тоже по-английски написано. Не пробовал прочесть?

—А

что написано?

—Дзе солжэ оф форчун — вот что! Солдат удачи. Диверсант — значит! Головорез...

—Это на него похоже,— кивнул Самохвалов.— Видал, как он малышей за ухо хватает? А пальцы у неточного плоскогубцы!

—Клещи бы делать из этих пальцев!— не выдержал я.

—Ну так что — пишем или не пишем?— напирал Самохвалов.— Учти, если ты откажешься, я накатаю заметку сам. Только потом не обижайся.

—- Конечно, пишем,— согласился я.

Заметку мы соорудили за какой-то час, назвав ее так: «Если ты не чемпион, так какого черта надел не свою майку?» По нашему разумению, этот заголовок должен был разить в яблочко мишени и сразу же бросаться в глаза таким, как Катя Суровцева. Заметку подписали так же, как и ту нашу записку на конференции — «Юнкор Игрек». С этой заметкой мы в субботу поехали в редакцию — искать Олега Сиропова. Усатый вахтер объяснил нам, как попасть в редакцию, и мы поспешили к лифту.

Сиропова мы нашли быстро. Он сидел за столом, уставленным тремя разноцветными телефонами. Перед ним стояла пишущая машинка, а сбоку лежал раскрытый блокнот. За соседним столом, низко склонившись над листком и тщательно вырисовывая каждую буковку, восседал щупловатый пацанчик. На нас он только глянул равнодушно и — вновь погрузился в свою писанину. Сам Сиропов не поднимал глаз. Утопив взгляд в блокнот и не отрываясь от него ни на мгновенье, он одновременно выстукивал что-то на машинке и при этом одобрительно посмеивался. Что-то в блокноте веселило его. Поняв, что так можно стоять очень долго, я закашлялся. Сиропов поднял невидящие глаза и, не произнося ни слова, сощурился, причмокнул и вновь пустил пальцы пастись по клавишам.

Тут инициативу взял на себя Самохвалов.

—Мы заметку принесли,— сказал он, и Сиропов поднял голову вновь.— Не узнаете нас?

Сиропов молчал. Лицо его выражало невыносимое страдание.

—У вас зуб болит?— спросил Борька.

Сиропов поджал губы, и я понял, что Борькин вопрос вернул его к жизни.

—Какой там зуб,— вздохнул Сиропов.— Если бы только зуб. Тут не то что зуб — вся челюсть заболит. Очерк в досыл пишу.

—В досыл?— участливо переспросил Самохвалов.— А это где?

Смирно сидевший пацан засмеялся и снисходительно прокомментировал Борькин вопрос:

—В досыл — это не «где», а — «что». Досылают, значит! В типографию! Если ей чего-нибудь срочно не хватает для номера.

Самохвалов, обиженный его неуважительным смехом, полюбопытствовал:

—Слышь, комар-пискун, а тебе самому ничего не досылают? Нет? А не мешало бы...

Мальчишка непонимающе замахал ресницами, а Сиропов засмеялся, приговаривая:

—Лихо! Лихо сказано!.. Ты, Марат, не обижайся. Один — ноль, не в твою пользу. Ничего, еще отыграешься.— И он обратил лик к нам:

—Братцы, я, действительно, очень занят. Строчу в досыл для рубрики «Так поступают наши герои». Случай интересный — девчонка на пожаре

отличилась. Только что по телефону факты собрал. Пальчики оближешь! На полчаса работы... А вы, собственно, чего хотите? Вы по какому вопросу?

—Мы заметку принесли,— сказал я.

—Кто заказывал?

—Вы.

Лицо Сиропова вытянулось и на нем вновь появилась страдальческая гримаса.

—Когда заказывал?

—А вы вспомните. Вы у нас конференцию проводили, на вопросы отвечали. А нам сказали, чтобы пришли к вам.

—Хоть убейте — не помню!— всплеснул руками Сиропов.— Вы не перепутали, братцы-кролики?

—Вы еще нашу записочку с собой забрали,— напомнил я.— Помните, может? Мы — «юнкор Игрек».

—Юнкор Игрек?!— воскликнул Сиропов и не совсем уверенно добавил:— Вот теперь припоминаю. А о чем заметка ваша?

—Проблемная!— веско сказал Самохвалов, спеша опередить с ответом меня.— Все как вы просили,— и Борька полез было в карман за заметкой. Но тут Сиропов жестом руки испуганно остановил его:

—Нет, братцы-кролики, погодите! Подождите с полчасика, братцы мои. Меня ведь газета ждет. Внизу версталыщик рычит. Через полчасика и поглядим вашу заметку. А пока... Пока вот с Маратиком пообщайтесь, он у нас — старейший юнкор. Глядите — сидит и над словом работает. Маратик, займись новичками...

И Олег Сиропов, мысленно щелкнув незримым тумблером, мигом отключился от нас и вновь вышел на связь с блокнотом и машинкой. Нам ничего не оставалось, как перевести взгляд на старейшего юнкора. На вид он был шестиклассником — не более того. Оказалось, не ошиблись.

—Слышь, а почему он тебя старейшим назвал?— полюбопытствовал Самохвалов.

—А походи сюда с мое — тоже им будешь!— спокойно разъяснил Марат.

—И давно ходишь?

—С первого класса. Я уже и в Артеке был!

Борька вздохнул. Я понимал его. Похоже, быстрехонько прибавив в уме шесть лет к своим четырнадцати, Самохвалов живо смекнул, что не видать ему почетного звания «старейший юнкор» как своих ушей. Марат явно заслуживал уважения. Это был уже не юнкор, а лютый газетный волк.

— Ты над каким словом работаешь?— спросил уже я.

Марат с достоинством положил на стол авторучку и покровительственно сощурился:

—Вы что, братцы-кролики, и вправду, и первый раз? Тогда все понятно.

Услышав это его «братцы-кролики», мы сразу поняли, что Марат — любимый ученик Олега Сиропова. Даже закадычное словечко перенял у него.

—Работа над словом,— назидательно выговорил Марат,— это для юнкора самое главное. Иначе его читатели читать не будут.

—А печатать, значит, будут?— встрял я.

Маратик наградил меня презрительным взглядом и ничего не ответил, а продолжил свое:

—Вчера мы впятером проводили рейд по дворовым площадкам, а мне Олег Васильевич поручил собрать все материалы в один. И сделать, чтобы было интересно. Вот и работаю над словом. Чтобы заметка была вкусной. Ясно?

—А что за рейд?— спросил я уже вполне миролюбиво и с непритворным любопытством.

—Проверяли, кто гаражи на детских площадках строит, кто огороды заводит и ребят прогоняет.

—И об этом напечатают?— восхитился Борька.— Вот здорово. У нас тоже есть огород. У дяди Сидора Щипахина. Он себе у дома здоровенный кусище земли самовольно отхватил и колючей проволокой обнес. Подойти страшно.