Приключения звездного торговца
Шрифт:
Из-за денег, конечно. И как раз сейчас перспективы быстро их заработать представлялись неутешительными. Чи распушила хвост и зашипела.
Часовые у ворот подняли мечи к клювам в качестве приветствия. Как только Чи прошла мимо, они схватились за амулеты и начали шептать заклинания. Хотя чужеземцы пока что не принесли несчастья и даже имелся шанс получить от них большую выгоду, от демонов, как известно, ничего хорошего ждать не приходится.
Чи не удивилась бы и не обиделась, если бы узнала об этом. Она уже давно заметила глубочайший консерватизм
Чи плавным шагом шла между плетеных хижин. У порога одной из них сидела туземка и кормила своего малыша. В этом икрананкцы были схожи с цинтианами: ни те ни другие не были млекопитающими, и их детеныши сразу начинали питаться твердой пищей (губы цинтиан не были приспособлены к тому, чтобы сосать). Но на этом сходство и кончалось. Жительницы Ик-рананки были миниатюрны, незаметны, покорны. Цинтианки же, которым приходилось таскать своих детенышей на спине — для их расы ветви деревьев в бесконечных лесах стали привычной средой обитания,— были крупнее самцов и столь же свирепы, как хищники. Счет родства у цинтиан ведется по материнской линии, полиандрия весьма распространена, а некоторые культуры являют собой отчетливо выраженный матриархат. Чи относила высокий уровень развития своей расы за счет этого.
Цинтианка вошла в дверь просторной хижины, где разместился Гудженги. Посол императора сидел за столом вместе со своим хозяином, комендантом местного гарнизона Лалнаком. Они играли в какую-то игру, заключавшуюся в бросании цветных палочек в клетки расчерченной доски.
Чи вскочила на стол и уселась там, едва не опрокинув хлипкое плетеное сооружение.
— Что это? — спросила она.
Лалнак нахмурился. Гудженги, успевший привыкнуть к ее бесцеремонности, ответил:
— Это называется акрител.— Из объяснений выяснилось, что игра имеет довольно сложные правила, но в основном суть ее сводится к заключению пари о том, как упадут палочки относительно клеток.— Очень популярная игра,— добавил Гудженги.
— Ты собираешься делать ставку или нет? — буркнул Лалнак.
— Конечно, конечно. Только не торопи меня.— Гудженги поправил очки и начал внимательно изучать расположение уже находящихся на доске палочек. Чем менее вероятная комбинация выпадет, тем больше он выиграет; но если ему не удастся кинуть палочки необходимым образом, то и проигрыш будет соответственно велик,— Кажется, мне сегодня везет,— сказал он, кивая на горку монет перед собой,— Пожалуй, можно попробовать. — И он выбрал палочки и сделал ставку7
— Тут следует не предполагать,— вмешалась Чи,— а знать.
Лалнак вытаращил на нее глаза:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Речь не о фактическом расположении палочек, конечно,— объяснила Чи,— а о том, каков шанс: достаточно ли велика вероятность выигрыша, чтобы делать большую ставку.
— Как, во имя всеразрушающих демонов, это можно рассчитать? — спросил Гудженги.
—
Гудженги встряхнул пригоршню палочек и бросил их на доску. Выпала нужная комбинация.
— Аррр! — прорычал Лалнак.— Я вылетаю из игры!
Он пододвинул свои последние монеты через стол к Гудженги. Гудженги пересчитал деньги.
— Но ты должен мне больше,— сказал он.
Лалнак выругался и полез в висящий на шее кошель. Выудив оттуда что-то, он бросил перед Гудженги матово-белый диск.
— Это ты возьмешь? Рангакорская работа. Я хранил его на счастье. Но сегодня демоны сильнее талисмана.
Гудженги протер очки и начал рассматривать диск. Чи тоже присмотрелась. Это была медаль тонкой работы, с гирляндой, изображенной на аверсе, и горным ландшафтом на реверсе. Но с части поверхности серебро стерлось.
— Да это же посеребренная бронза,— сказала она.
— Одно из их искусств,— ответил Гудженги.— Они погружают металл в ванну, и... я не знаю, что там происходит. У раг-накорцев сильная магия. Я однажды был в их посольстве, и мне дали подержать две медные проволочки, торчащие из коробки. Так что-то укусило меня, а они смеялись.— Гудженги вспомнил о своем достоинстве.— Так или иначе, вещи, подобные этой, высоко ценятся за свою магическую силу. Это еще одна причина того, почему завоевание Рангакоры столь желательно.
— Мы могли бы завоевать ее для вас,— напомнила Чи.— И, между прочим, мы готовы продать вам сколько угодно посеребренной бронзы.
— Аххрр. Пойми, благороднейшая, я не обладаю властью принять столь... э-э... судьбоносное? Да, судьбоносное решение. Я всего лишь представитель императора.
— Но ты ведь можешь ему посоветовать, не правда ли? — настаивала Чи.— Я знаю: вы с ним все время обмениваетесь посланиями.
— Э-э... да, конечно. Но не продолжить ли нам наши занятия?
— Я пошел,— сказал Лалнак мрачно.
Именно в этот момент рация заговорила.
— Чи! Ты туг? — произнес на странно невнятном англике голос Адзеля.
Уж не пьян ли этот здоровенный балбес? Только бы рядом не оказались эршока. Мех Чи встал дыбом.
— Конечно, — начала она более ядовито, чем хотела.
Лалнак отпрыгнул в сторону, хватаясь за кинжал. Гудженги
поднялся и принялся делать знаки, отвращающие зло, прервав это занятие, чтобы поймать соскользнувшие с клюва очки.
— Что это за напасть? — потребовал ответа Лалнак.
— Где мои очки? — жалобно вопросил Гудженги, шаря по полу/— Я их не вижу. Уж не похитил ли их какой-нибудь демон?
— Это защитная магия,— быстро сказала Чи по-катандарски. Из рации неслись звуки, издаваемые большой толпой.— Нечего бояться.
— Помоги мне найти мои очки,— простонал Гудженги.— Они мне очень нужны.
Лалнак с ругательством поднял очки. Чи дослушала Адзеля до конца. Ее мех по-прежнему стоял дыбом, но теперь, как всегда в моменты опасности, она взяла себя в руки. Ее ум начал просчитывать варианты, как криогенный компьютер.