Прикосновение ЛаКлер
Шрифт:
Я обхватываю руку Брук и позволяю ей держаться за меня, предлагая ей комфорт и силу.
– Ты в порядке?
– спрашиваю я, хотя знаю ответ.
Она выдает мне дрожащую улыбку.
– Спроси меня снова после того, как мы поговорим с твоим адвокатом.
– Он скоро будет здесь.
– Я смотрю на часы. Где он, черт возьми? Он сказал, что будет здесь в одиннадцать утра. Он опаздывает на пятнадцать минут. Каждая секунда ощущается вечностью, когда кто-то ждет новостей, которые изменят их жизнь.
Теперь уже репортер
– Вы забеременели в шестнадцать лет. Вы собирались оставить ребенка?
– Я была молода и совершенно не готова стать матерью, но я была полна решимости учиться... быть хорошей мамой. Я бы никогда не отказалась от своего ребенка.
– Слезы блестят на розовых щеках женщины.
– Вы, должно быть, очень расстроились, услышав, что ваш ребенок родился мертвым.
– Тот же вопрос репортер задавал другим жертвам.
– Я была опустошена. Они даже не дали мне шанса подержать ее... моего ребенка на руках. Они сказали, что после этого мне станет только труднее отпустить.
– Женщина проводит ладонью по щеке, размазывая тушь по молочной коже.
– Они притворялись хорошими людьми. Они заставили меня почувствовать себя частью семьи.
– Она поднимает, затем опускает руки по бокам.
– Извините, я... я не могу этого сделать.
– Она отходит от камер и падает в объятия другой женщины.
Я выключаю телевизор и обнимаю Брук. Она наклоняется ко мне на несколько секунд, прежде чем встает на ноги, начиная расхаживать по комнате, потряхивая руками, пытаясь успокоиться. Страх мерцает на ее лице, страх разочарования, большей боли.
Темная туча сомнений нависает над моей головой, затемняя мою уверенность. Что если я ошибаюсь? Что если окажется, что ребенок, которого я видел, на самом деле не Эрик? Я потратил так много времени, пытаясь убедить Брук, что наш сын жив. Инстинкты все время лгут. Понимание, что ее ребенок действительно мертв или был продан, сломило бы ее еще больше. Я никогда себе этого не простил бы.
Боль пронзает мое сердце. Я должен был дождаться результатов, прежде чем разбудить ее надежды, как я сделал. Я был так взволнован, не мог дождаться, чтобы сказать ей. Все решится в один миг, и я могу потерять ее.
Мелисса, моя домработница, входит с серебряным подносом и ставит кувшин с водой на кофейный столик.
– Спасибо, Мелисса. Думаю, вы можете быть свободны.
– Вы уверены? Я только начала.
– Она выпрямляет свое стройное тело.
Я дотягиваюсь до хрустального стакана воды.
– Здесь особо нечего делать. Идите домой. Проведите время со своей внучкой.
Мелиссе уже за пятьдесят. Впервые она стала бабушкой два месяца назад. Она душевная
– Спасибо, мистер ЛаКлер. Увидимся завтра.
Мелисса выходит из гостиной, и я наполняю охлажденной водой стакан для Брук. Хотел бы я предложить ей больше, чем просто воду. Она со мной с шести утра, но отказывается есть. Она даже не притронулась к завтраку, который Мелисса поставила перед ней.
– Спасибо, - шепчет она и поднимает стакан к губам. Но делает только глоток. И снова опускает его на стол. В тот момент, когда стекло касается стола, звонит дверной звонок.
Мелисса, которая до сих пор еще не ушла, идет впустить Фреда.
Фред входит, неся свой блестящий черный портфель.
– Вы опоздали, Фред.
– Я встаю, чтобы пожать ему руку.
– Прошу прощения. Мне нужно было кое о чем позаботиться. Хотел получить ответы на все вопросы, прежде чем прийти к вам.
– Он пожимает руку Брук.
– Присаживайтесь, Фред.
– Я машу рукой на противоположный диван.
– Скажите мне, что у вас хорошие новости.
Брук наклоняется вперед, ее локти опираются на бедра, руки в молитвенном жесте, взгляд устремлен на Фреда.
Фред щелкает, открывая портфель, и вытаскивает лист бумаги. Он передает его мне, выражение его лица спокойное. У парня всегда одно и то же выражение лица, будь он счастлив, взбешен или где-то между этим.
Брук приближается ко мне, и мы вместе читаем. Она вскакивает на ноги, сжимая грудь, тяжело дыша. И выбегает из комнаты. Дверь в ванную внизу захлопывается, звук разносится по всему дому.
Мои руки совершенно спокойны, я кладу результаты отцовства на стеклянный стол рядом с подносом и встаю.
– Извините, Фред. Я сейчас вернусь.
Я стучу в дверь ванной. Она не отвечает. Звуки льющейся воды доносятся с другой стороны, но звук ее рыданий все же просачивается через деревянную дверь. Я больше не стучу. Ей нужно время, чтобы принять это. Я прислоняюсь спиной к двери, втянув десять глубоких вдохов. Я отталкиваюсь и делаю шаг к коридору. Дверь открывается, и она стоит там, ее щеки блестят, глаза покраснели. Все, о чем я могу думать, это то, что она никогда не была так красива.
Я тяну ее в свои объятия, одна рука на спине, другая зарывается в кудрявых прядях на затылке.
– Теперь все в порядке, - шепчу я в ее волосы.
– Наш сын жив.
Она отстраняется и смотрит на меня, улыбка распространяется на ее лице.
– Ты был прав. Ты был абсолютно прав.
– Она облокачивается на меня, крепко держась.
– Это он.
– Да.
– Мои собственные глаза щиплет от влаги.
Мы возвращаемся в гостиную, взявшись за руки, и видим Фреда, отпивающего из стакана воду. Его губы дергаются в улыбке, мышцы лица едва приходят в движение.