Прикосновение полуночи
Шрифт:
Вдруг повеяло ароматом роз.
– Чувствуете, как пахнет яблонями? – спросил Гален.
– Да, – сказал Никка, – как в коридоре с Мистралем.
– Жимолостью, – поправил Китто.
Запах усиливался, и на меня снизошло озарение. Не так, как с явлением Богини, но…
– Когда у сидхе перестали рождаться дети, Никка?
Он озадаченно моргнул:
– Аромат так силен, что я его чувствую на вкус…
– Ответь на мой вопрос!
– Я не знаю, – сказал он. – Давно.
– Может, у нас перестали рождаться дети,
– Мы приняли моногамию, потому что практиковавшие ее люди превзошли нас числом.
– Так ли? – спросила я. – Или мы уступили людям в числе, когда перестали быть теми, кто мы есть?
– Что ты имеешь в виду, Мерри? – спросил Гален.
Я вытянула руку, демонстрируя тусклый металл королевского кольца.
– Андаис сказала, что сняла его с руки убитой противницы, но никогда не видела с его помощью детей. Вожделение, любовь, страсть – но никогда детей. Что, если это не кольцо королевы, а кольцо богини плодородия? Мы изначально были божествами природы, пока людям не потребовалось нечто более цивилизованное. Некоторые из нас поддались… Но мы ведь – то первичное, основное!
– Сидхе перестали быть такими уже очень давно, – сказал Китто. Я повернулась к нему: он остался на прежнем месте, в гнезде из полотенец.
– Как ты сказал, Китто?
– Гоблины позже всех переняли обычай иметь одного партнера. Когда-то, если муж, доминирующий партнер, мог защитить, накормить и дать крышу над головой многим, то у него было много партнеров, если прочие с этим соглашались.
– Не думаю, что муж так уж считался с мнением жен, – заметил Гален.
– Вообще-то под «мужем» имеется в виду доминирующий партнер, не важно, какого пола. И формально мог привести кого-то без позволения «жены». Но в жизни, если приводишь кого-то, ненавистного твоей «жене», дом превращается в поле битвы, а такое даже гоблинам не по душе.
– Так ты мог быть чьей-то «женой»? – спросила я.
– Да, – кивнул он.
– Но не «мужем», – уточнил Гален.
– Я для этого недостаточно силен. – Китто потянулся на постели из полотенец. – Почему так пахнет жимолостью, словно пришло лето и я стою на солнышке? И так тепло…
– Ты же был в коридоре, когда Мерри с Мистралем отхватили свой кусочек удовольствия? – спросил Гален тоном почти таким же легкомысленным, как его слова. – Пахнет яблонями.
– Как в саду весной, – сказал Никка.
Двое мужчин улыбнулись друг другу.
– Весенняя энергия, – произнес Китто.
Я повернулась к нему.
– Что?
– Они оба полны весенней энергии.
– А ты сам?
– Лето, когда земля горяча и сочна.
При этих словах он содрогнулся на полотенцах, ноги вытянулись, он словно был близок к оргазму.
– А я? – спросила я.
– Осень, – сказал он. – Ты – земля в пору урожая. Ты – то, для чего работал весь год.
– А что такое зима?
– Долгий
Я легла на него спиной, положив голову ему на пах, как на подушку. Он что-то довольно промычал. Я посмотрела вверх, на Никку.
– Скажи мне, чего ты хочешь. Скажи точно, чего ты желаешь.
И он сказал.
Я кивнула, проехав макушкой по бедрам Китто. Он вздрогнул от наслаждения.
– Можно, – сказала я.
Никка улыбнулся.
Голос Китто слегка подрагивал, но говорил он почти спокойно:
– Я не знаю, как встать, чтобы выполнить твою просьбу.
– Я тебе покажу, – сказал Гален низким от страсти голосом.
Я задрала голову, чтобы разглядеть его за спиной Китто. От моего движения Китто снова содрогнулся. Двух зайцев – одной лаской.
– Ты всегда отказывался, – удивилась я.
– Я только покажу Китто. Сотня слов не заменит одной хорошей демонстрации. – Глаза у него были куда серьезней слов – серьезные и темные от желания.
– Ну, если только это будет хорошая демонстрация, – сказала я, и мой голос тоже был неустойчив.
– О, не сомневайся, – ответил он с абсолютно мужской уверенностью.
Я поверила. Вполне.
Глава 31
Настала моя очередь лечь на полотенца. Я лежала и смотрела, как Гален подбирается ко мне.
Я многое хотела сделать с Галеном, и многое удалось, но, как и прочие мужчины, он слишком хотел ребенка, чтобы прибегать к альтернативным вариантам. Я смотрела, как он подползает ко мне, и желание становилось почти невыносимым.
Он хихикнул скорее нервно, чем польщенно.
– Ты смотришь на меня так, словно съесть хочешь.
– На меня она так не смотрит, – с грустью сказал Китто.
От этих слов я пришла в себя: мне нужно было сказать ему что-то ободряющее. Я начала замечать, что главная проблема с несколькими мужчинами одновременно не в том, чтобы правильно выбрать позицию для секса, а в том, чтобы не ранить чьи-то чувства, случайно оставив его «за бортом». Сложности возникали не из-за числа тел в постели, а из-за числа сердец и умов.
Я дотянулась до колена Китто. Он стоял очень близко: предполагалось, что он учится новой позиции.
– Гален – моя первая любовь, Китто, первый мужчина, которого я пожелала. Первый, кого я полюбила. Я годами мечтала о нем, прежде чем он пришел в мою постель. Тебя я узнала совсем недавно. О тебе я не могла безнадежно фантазировать долгими ночами.
– Не переживай, – сказал Никка, – на меня она тоже так не смотрит.
Я посмотрела на него:
– Я не представляла, что…
Он поднял руку и прервал меня.
– Я не обижен, Мерри. Все, у кого были глаза, знали, как долго ты страдала по Галену. Ты бегала за ним, словно щенок, еще тогда, когда и сама не понимала, видимо, почему он так тебя привлекает.