Прикосновение
Шрифт:
— Да, я уже в полном порядке. Спасибо, Нелл, я сейчас оденусь.
— Тебе помочь?
— Нет, сама справлюсь.
Оглядев себя со всех сторон в два больших зеркала, Элизабет обнаружила на теле многочисленные ссадины и синяки, которые, как ни странно, ничуть не болели, но в остальном ничто не выдавало ее преступления у Заводи. Блаженно зажмурившись, она позволила себе расслабиться.
Немного погодя явился Александр. Элизабет смотрела на него широко открытыми глазами, будто видела впервые. Сколько раз они были близки — начиная с первой брачной ночи и вплоть до болезни Элизабет, беременной Анной? Она не вела подсчеты, но этих ночей было очень много. Однако она никогда не видела мужа обнаженным и не хотела видеть. Александр знал об этом и не принуждал ее. Но Элизабет осознала это лишь теперь, сблизившись с Ли. «Там, где нет ни любви,
Александр смотрел на нее так, будто о чем-то догадывался, но этого не могло быть. Его лицо выглядело морщинистым, постаревшим; смерть Анны казалась событием давно минувших лет. Муж был полностью безразличен Элизабет, но она смотрела на него безмятежными глазами, как прежде, и улыбалась.
Наконец и он улыбнулся.
— Завтракать будешь?
— Да, спасибо, сейчас приду, — невозмутимо пообещала она.
Они позавтракали вдвоем в зимнем саду, по стеклянной ребристой крыше которого колотил дождь, а по прозрачным стенам текли струйки.
— Какая же я голодная! — изумилась Элизабет, уплетая все подряд: бараньи отбивные, яичницу, бекон, жареный картофель.
К ним присоединилась Нелл, которая уже собиралась в Сидней.
— Ты обязательно должна поблагодарить Ли, Элизабет, — заявил Александр, у которого почему-то пропал аппетит.
— Ну, если ты настаиваешь… — Она доела тост.
— Разве ты ему не благодарна, мама? — удивилась Нелл.
— Ну конечно, благодарна. — И Элизабет подложила себе еще котлету.
Александр и его дочь переглянулись и заговорили о другом.
Насытившись, Элизабет поспешила к Долли; Нелл, которая хотела было сопровождать ее, удержал отец.
— А она… в здравом рассудке? — спросил он. — Ведет себя как ни в чем не бывало. Будто ничего не помнит.
Нелл задумалась и наконец кивнула:
— Думаю, с ней все хорошо, папа. За ее рассудок можно не опасаться. Правильно ты когда-то говорил: мама просто загадочная, как эльф.
Узнав об исчезновении Элизабет, Александр испытал потрясение такой силы, что боялся не пережить его. Целых двадцать три года жена представлялась ему острым шипом в боку — невозмутимая, чопорная, холодная особа, на которой он по ошибке женился. Он винил в этом себя, а не Элизабет, и старался исправиться. Но нарастающая неприязнь Элизабет к нему задевала Александра за живое, уязвляла его гордость, наносила удар по самолюбию. Зарождающуюся любовь к ней Элизабет отвергла, и он считал, что они несчастливы только по этой причине. И убеждал себя, что его любовь давно угасла. Действительно, как она могла не увянуть на столь бесплодной почве? Сам себе Александр представлялся человеком, движимым потребностью завоевывать, а Элизабет — ледяной колонной. Но разве можно завоевать ледышку? Схвати ее покрепче — и она растает.
Но в ту ночь, разыскивая Элизабет в лесу и борясь со страхом и раскаянием, Александр впервые задолгие годы понял, что погубил ее. Она ничего не просила у него и ничего от него не хотела, а то, о чем мечтала, он не мог ей дать. Любовь он приравнивал к баснословно дорогим подаркам и безумной роскоши, а Элизабет не ставила между ними знака равенства. Для него любовь была утолением плотских желаний. А для нее — нет, или же она просто не понимала сути физической близости. Александр не сомневался, что в ней тлеет пламя страсти, но не для него. И он не переставал задавать себе вопрос, с чего началось ее отчуждение. Но
И потом между ними стояла Руби. Всегда. Александр вспомнил, как однажды спросил у нее, можно ли любить двух женщин сразу; Руби ловко и зло увернулась от ответа, оберегая свое сердце от ран. Но она, должно быть, поняла, что Александр любит их обеих, потому что постаралась подружиться с Элизабет. А ему показалось, что Руби просто проявила великодушие победительницы. Но теперь он не сомневался в том, что она просто решила присматривать и за той частицей его любви, которая досталась Элизабет. Если бы он не любил Элизабет, две его женщины наверняка стали бы подругами — но не настолько близкими. Приходилось признать, что он стремится усидеть сразу на двух стульях. Руби значила для него больше. Руби — это романтика, духовная близость, плотская любовь и страсть, в ней есть то самое редкое сочетание достоинств, обладая которыми любимая становится для своего мужчины любовницей, матерью и сестрой. И вместе с тем Александр жил с Элизабет, родил с ней детей, пережил трагедию с Анной и рождение Долли. Не люби он жену, он бы давно не выдержал.
Когда Ли подъехал к дому и из рук в руки передал Александру мокрую и перепачканную Элизабет, Александр прозрел — и мысленно капитулировал. Он в долгу перед женой, но этот долг ему не выплатить никакой монетой, кроме одной: открыть клетку и выпустить птицу на волю.
Дождь лил пять дней, а когда вдруг кончился, жители Кинросса, уже всерьез опасающиеся наводнения, возблагодарили небеса. Не будь Александр таким предусмотрительным хозяином города и не укрепи он берега реки заранее, наводнения были бы неизбежны, но, к счастью, набережные были слишком высоки, и даже в сильные дожди река не покидала свое русло.
Через несколько дней после бегства Элизабет оседлала Тучку и отправилась на привычную прогулку. Едва отъехав от дома, она свернула в мокрый буш и направила лошадь между валунами и кустами туда, где проходила тропа к Заводи.
Ли уже ждал ее у воды, он бросился навстречу, протянул руки и снял Элизабет с седла. Неистовые, страстные поцелуи, неутолимый голод, торопливые прикосновения, дрожь обнаженных тел… И еще недавно чуждый экстаз, который раньше вызывал у нее непреодолимое отвращение. Переведя дух, Ли подхватил ее на руки, отнес в воду и снова предался с ней любви — в воде, как в естественной среде обитания.
На берегу Элизабет расплела косу Ли, очарованная длиной и густотой его волос, долго перебирала их, сплетала со своими, щекотала кончиками свою грудь, зарывалась в волосы лицом. Она рассказала Ли, как застала его купающимся в Заводи и запомнила навсегда.
— А я и не подозревала, что близость может быть такой… прекрасной, — призналась она. — Я будто попала в новый мир.
— Нам пора, — был ответ. Почему о действительности он всегда вспоминает первым? Неожиданно Ли заговорил о том, что мучило его уже целую неделю: — Элизабет, любимая, мы должны поберечь тебя. Мы можем быть близки и впредь — я уже встречался с Хун Чжи из аптеки, и он посвятил меня в подробности женского цикла. Ты ни в коем случае не должна забеременеть. Это твой смертный приговор.
Но она вдруг рассмеялась, и эхо этого ликующего смеха разнеслось по лесу.
— Милый Ли, нам нечего бояться! Честное слово, нечего! Ребенок от тебя ничем не повредит мне. Если мне посчастливится забеременеть, эклампсии не будет. В этом я уверена твердо — так же как в том, что завтра утром взойдет солнце.
Глава 3
РЕШЕНИЕ АЛЕКСАНДРА
Тайная связь с Элизабет тяжкой ношей легла на Ли, который осознал это лишь спустя неделю, во время новой встречи с возлюбленной. Когда она засмеялась и заверила, что без труда выносит и родит ребенка, Ли понял, что ускользало от него всю предыдущую неделю. В разлуке он думал только об Элизабет, о том, что она любит его так же давно, как он ее. Торопясь к Заводи, он надеялся найти способ обсудить щекотливые вопросы и найти решение — ведь оно должно быть! Но Элизабет ничего не хотела искать: она уже нашла ответ в самом Ли, и все остальное не имело для нее значения.