Прикосновение
Шрифт:
Я замолчала. Мужчина тоже молчал.
– Эй,- позвала я его, - вы поможете мне? Надо просто выйти, и чтобы меня никто не видел, и вернуться в то странное место. Дорогу я знаю, я покажу.
– Как вас зовут?
– хозяина комнаты, наверное, настолько поразил мой рассказ, что он захрипел.
– Так я же вам говорила, - я начала сердиться.
– Послушайте, в моем мире один прекрасный поэт сказал: "помогите женщине, не спросите имени". Какое вам дело, как меня зовут? Я никто! Я случайная птица, залетевшая в чужое окно. Будьте человеком, откройте форточку!
– Подожди...
– Нет, надо спешить. Я чувствую опасность. Идемте, - я поднялась на ноги.
– Я прошу вас еще немножко. Вам нечего бояться. Сюда никто не войдет.
– Ну, я же вошла...
– Вы... не помн...не знаете наших законов. Это мои личные комнаты. Сюда никто кроме... близких людей войти не может, разве только мне будет угрожать опасность. А мне не угрожает опасность. Еще раз повторюсь, я помогу вам! Расскажите мне о мире, в котором вы живете и... о себе
– Волховёр, милый, мне нечего рассказывать вам. В своем мире я - женщина, каких миллионы, самая обыкновенная женщина. Работаю, веду хозяйство, бегаю по магазинам... Я не ученый, не конструктор, не политик, и даже не социолог, ничего, чтобы вам могло помочь понять наш мир, сказать не могу. Мой мир - мой дом, моя нора...
– Вы счастливы?
Его слова меня поразили. Более немыслимого вопроса и представить себе трудно. Счастлива ли я? Да какое ему дело до этого? Главное сейчас - это выбраться отсюда. Но ноги подкашиваются, я почти падаю снова на пол...
– Вы не ответили, - все тот же тихий хриплый голос, только настойчивый и нетерпеливый. И почему-то моя твердая уверенность, что он имеет право задавать такие вопросы. Трясу головой. Заставляю себя не поддаваться наваждению. Накручиваю себя, что никто не должен задавать такие вопросы незнакомой женщине, хотя бы эта особа и ввалилась к вам в личные апартаменты с требованием о помощи. Но, надо что-то говорить...
– Это трудный вопрос. По идее должна быть счастлива. У меня есть все, что нужно для счастья: я люблю и любима, у меня есть крыша над головой, хлеб с маслом, работа.
– Но вы несчастливы?
– почти умоляющий хрип.
– Нет, я счастлива, счастлива!
– начинаю злиться, - Да, какое вам дело? Да, кто вы такой, чтобы задавать подобные вопросы? Вы никого не пускаете к себе в комнату, зато так безапелляционно лезете туда, куда вход вообще закрыт.
– Простите, я не хотел вас обидеть. Мне необходимо понять .... Кто вы?
– Вам что нужные мои анкетные данные?
– А что такое анкетные данные?
– Ну, где родилась, кто родители, где училась...
– Вы родились?
– Родилась! А вы тут как появляетесь на свет - "почкованием"?
– Не понял, что значит "почкованием"?
– Отростками от основного ствола...
– Нет, мы рождаемся как вы...
– Тогда что же вас удивляет, что и я появилась на свет, как и любое млекопитающее?
– Наверное, в детстве вы болели... Сильно болели... Были при смерти... а потом неожиданно выздоровели. Так?
– Так, - теперь уже сипеть начинаю я. Голос пропал. Страх. В голове проносятся
– С вами ничего странного не происходит в вашем мире?
Срываюсь:
– Странное? А то, что я здесь, в каком-то чужом мире, которого не существует - нестранно? Разговариваю с вами - каким-то Волховёром какого-то Лунного мира, которого быть не может - нестранно? Бегу, зачем не знаю? Делаю то, о чем представления не имею. Вижу непонятные сны, от которых просыпаюсь в слезах, а потом несколько дней хожу как пришибленная мешком по голове. Мои родные думают, что у меня расшатаны нервы и заставляют пить таблетки. А самое поразительное, что это правда! Я сама иногда подозреваю, что Я это НЕ Я. И страх. Вечный страх. Я боюсь. Всю жизнь боюсь. И сейчас боюсь. Я чувствую, мне грозит опасность, надо бежать. А вы останавливаете меня своими нелепыми вопросами. А, может, я сплю? Надо проснуться.
Щипаю себя за ногу. Больно. Бью по щеке. Больно. Но не просыпаюсь. Опускаю голову и замолкаю. Стыдно. Нашла перед кем изливать душу. А мой собеседник молчит. Тихо молчит. Чувствую, как от него исходит понимание. От этого становиться еще гаже.
– Только не надо меня жалеть, ладно?
– прошу его.
– Хорошо, не буду, - соглашается он, и вдруг неожиданно просит - Вы говорите о снах. Расскажите ваши сны?
– Зачем? Они нелепые и страшные.
– Мне надо знать. Очень надо!
– голос настойчивый. И опять накатывает странное ощущение, он вправе задавать эти вопросы. Опять трясу головой, хватаюсь руками за виски и долго сжимаю их, силясь очнуться. Сдаюсь. Какая разница. Ну, расскажу. Впервые в жизни. Ему можно. Он поймет. Нет! Страх. Надо бежать. Я встаю и направляюсь к двери.
– Подожди. Останься.
– Нет, - почему то резко и зло отвечаю я
– Почему? - голос мужчины становится твердым и жестким. (Господи... я знаю этот голос. Как я знаю его! Вот только, не вспомнить, где и когда)
– Мне нельзя, - слова вырываются против моей воли.
– Почему?
– это уже не вопрос, это приказ ответить четко и ясно
– Меня уничтожат, и не только меня, - с непонятной для самой уверенностью выдыхаю я, разворачиваюсь и бегу к двери.
– Вернись и сядь.
– Голос произнес это так, как сказал бы отец обиженному ребенку. Этому голосу нельзя не подчиниться. Мне вдруг совсем не хочется уходить. Я возвращаюсь и опять сажусь на пол.
– Можешь сесть в кресло, - разрешает хозяин.
– Не хочу, - фыркаю.
– Как хочешь. А теперь расскажи, что за сны тебе сняться?
–
Его голос какой-то тихий, чуть хрипловатый, но удивительно уютный еще и тем, что как-то будто это само разумеющееся, перешел на "ты". Мне становится спокойно и хорошо.
– Странные. Они такие реальные, что когда я просыпаюсь. Мне становиться жутко Я даже к врачу ходила в юности. Но мне сказали, что это естественно для переходного возраста - в снах я реализую свои скрытые желания. Получается, что у меня какие-то гипертрофированные желания. Меня лечили. Не помогло. Сны продолжаются, - я уселась поудобнее.