Приличной женщине нельзя...
Шрифт:
Его руки замерли на моих бедрах под платьем, словно он не решался двинуться дальше. Или — наслаждался тем искрящим электричеством между нами, которое неизбежно должно было взорваться, и чем дольше длилось ожидание, тем мощнее обещался взрыв.
Я потрогала кончиками пальцев его татуировку на левом предплечье, потрогала натянутые жилы на руках, провела ладонью по напряженному животу и — наконец! — расстегнула тугую пуговицу на джинсах, ощущая нетерпение его тела.
Но — только тела.
Сам
Смотрел и ждал.
Пока я освобожу его.
И ахну.
Кажется, в разговоре с Марией я даже немного недооценила его одаренность.
Или там, в яблоневом саду он слегка замерз.
Потому что мои глаза, кажется, расширяются немного больше, чем было дано природой.
— Эм-м-м-м…
Демон смеется, целуя меня в губы, прикусывает острыми зубами шею и предлагает:
— Повторим первый раз? Без экстрима?
— Ну уж нет!
Нашел кого на слабо брать! Пусть его девочки боятся!
И — как мы оба ни стараемся замедлиться, особенно чтобы совпасть размерами и готовностью, но первый раз все равно получается быстрым и ослепительно-ярким, до искр из глаз.
Слишком долгим было ожидание — мое нетерпение умножается на терпение Демона, рождая огненную химеру, которая кусается, рычит и взрывается фейерверками.
— Надеюсь, ты не думаешь, что это все? — интересуется Демьян, когда перед глазами перестают плыть огненные круги и затихает дрожь. — У нас сегодня будет очень, очень долгая ночь…
Он выполняет свое обещание на двести процентов.
Он выполняет все свои обещания — высказанные и не высказанные за время нашего знакомства.
Он так до неприличия хорош, что я ловлю себя на грешных мыслях — зачем я искала любовников среди мужчин постарше? Что за дурь, ясно же, что… Ох…
Хороши длинные музыкальные пальцы, умело извлекающие из моего тела стоны наслаждения.
Горячие губы, умеющие быть жестокими и ласковыми.
Язык — острый, жестокий, изощренно-искусный его язык, умеющий ох, как много всего интересного…
Хороши дерзкие взгляды Демона, мгновенно заводящие меня своей бесстыжестью.
И все остальное тоже очень, очень хорошо.
— А все, кто бережет себя до свадьбы так умеют, или только ты такой уникальный? — ехидно интересуюсь я в минуты краткого отдыха.
Он только смеется. Наглец. Лжец. Оборзевший щенок.
Господи, какой он сладкий…
— У тебя есть музыка? — спрашивает он. — Включи.
Я хмурюсь, затрудняясь с ответом:
— В гостиной колонки, ну и ноут еще, но я не помню пароль от…
— Ладно, проехали, — машет рукой Демьян, тянется за своими джинсами, выуживая из них телефон и беспроводные наушники.
Один вставляет мне, другой себе, нажимает кнопку — и что-то электронно-неземное
В самые жаркие моменты мы смотрим друг другу в глаза, проговаривая губами слова песни, и это сближает нас еще больше, сплавляет не только телами, но и мыслями.
Пожалуй, нынешняя молодежь знает толк в удовольствиях!
— I was made for loving you, baby… — подпевает Демьян мне на ухо где-то в середине ночи, когда движения уже ленивые и плавные, но мы еще не насытились друг другом до конца и еще не хотим останавливаться.
«Я бы создан, чтобы любить тебя», — мне кажется, что это самые точные слова для того, чтобы описать происходящее.
Я даже не понимаю, насколько права.
Но я вообще не думаю о будущем в тот момент.
Ясно же, что его нет. Так что толку волноваться.
…делать пирсинг и визжать на рок-концертах
Это были лучшие зимние каникулы в моей жизни.
Со времен, когда к нам два года подряд приезжал с севера мамин брат и водил меня на все подряд елки и детские спектакли в лучших театрах города. Меня тогда больше интересовали конфеты и игрушки в сладких подарках, но чуть позже я оценила ощущение сказки, которое держалось все новогодние праздники.
Словно совсем другая жизнь — кусочек безвременья и ярких огней, когда можно не думать о будущем, а просто наслаждаться красивым, вкусным и интересным.
Мы с Демьяном гуляли по городу, пили глинтвейн на пешеходных улицах, целовались под наряженными елками, спрятавшись среди колючих ветвей.
Перекусывали пиццей прямо в постели или устраивали романтические ужины в ресторанах с серебряными приборами и белоснежными скатертями.
Заказывали суши среди ночи, зверски проголодавшись от очередного любовного марафона, а потом не выпускали друг друга из объятий до утра и полдня отсыпались.
— Ты не хочешь с друзьями повидаться? — спрашивала я, вдруг вспоминая свои заморочки про возраст.
— Ты меня выгоняешь? — щурил он прозрачные глаза и жестоко впивался пальцами в мои бедра.
— Нет, но…
— Все равно бы не получилось.
Его наглость оказалась напускной.
О, нет, конечно, все, что он обещал сделать со мной в постели — он сделал.
Но даже и близко не был эгоистом или нарциссом, заботящимся только о своем удовольствии. Скорее ласковым котиком, обожающим нежности и поцелуи.
Моя кожа была зацелована, как никогда в жизни. Каждый ее сантиметр — буквально, подробно, тщательно. Даже те места, к которым за всю жизнь ни разу не прикасались мужские губы.