Прилипалы
Шрифт:
— Она сказала мне, как можно вызвать у него припадок. Независимо от его воли.
— Понятно, — протянул Пенри.
— Это действительно интересно, — кивнул Лоусон.
— И что для этого надо сделать? — спросил Пенри.
Мэджари потребовалось пятнадцать минут, чтобы описать, что и как надо сделать.
— Когда ты все это придумал? — восхищенно спросил Лоусон, когда Мэджари закончил.
— Пока Уолтер говорил по телефону с Каббином.
— Господи, это же отвратительно, — выдохнул Пенри.
Мэджари улыбнулся и провел рукой по длинным черным волосам.
— Иначе и не скажешь.
Глава 9
Телевизионная
Вел передачу бывший криминальный репортер «Чикаго трибюн», который тщательно готовился к передаче или нанимал людей, делающих всю черновую работу. Он обожал задавать гостям глубоко личные вопросы, которые зачастую сбивали с них спесь.
Звали ведущего Джейкоб Джоббинс, а официально его передача называлась «Ночь с Джеком». Шла она полтора часа, а число приглашенных варьировалось от одного до трех. Зрителей привлекало умение Джоббинса заставить гостя нервно ерзать в кресле к радости всех, кто не мог заснуть и говорил себе или тем, кто тоже не спал и мог их услышать, что уж они-то никогда не усядутся в это кресло и не позволят задавать себе подобные вопросы, хотя на самом деле им очень хотелось поучаствовать в «Ночи с Джеком».
А потому агенты писателей, актеров, певцов, политиков, пытались протолкнуть своих клиентов в эту передачу. Ибо получасовое унижение приносило немалые денежки в кассы магазинов, торгующих книгами и пластинками, кинотеатров, да и прибавляло голосов.
Многие из вопросов, которые задавал Джоббинс, подсказывали ему враги приглашенных на передачу. Он постоянно получал письма с советом проверить, «а почему в тысяча девятьсот шестьдесят первом году такого-то поместили в клинику Санта-Барбары». И часто, тщательно все проверив, Джоббинс задавал предложенный вопрос, отчего его гость обращался в статую или начинал лепетать что-то бессвязное. Но настойчивость Джоббинса пробивала слабую оборону, и малоприятная история становилась достоянием тех, кто лежал дома в кровати и смотрел на экран сквозь пальцы ног.
Джоббинс умел не только задавать вопросы, но и слушать. Слушал он, как никто, блестяще используя длинные паузы, сочувственно кивая, как бы говоря: «Я понимаю, понимаю, как хорошо я вас понимаю». И гости раскрывались, рассказывая перед камерой то, что, возможно, не рассказывали никому.
Но душевный «стриптиз» окупался, поскольку среди многочисленных зрителей «Ночи с Джеком» преобладали те, кто покупал книги и пластинки, ходил в театры и на концерты, так что писатели, певцы и актеры распинали себя не зазря. Как справедливо отметил агент одного певца: «Господи, увидев, как этот бедолага стоял перед всеми, словно голенький, его становится так жаль, что ноги сами несут тебя в магазин и ты покупаешь его пластинку, чтобы хоть как-то подбодрить несчастного».
Дональд Каббин уже в третий раз участвовал в передаче «Ночь с Джеком». Впервые это произошло три года тому назад. Тогда Джоббинсу не удалось пробить оборону Каббина и разговор вышел скучным. Во второй передаче Каббин чуть раскрылся, признал, что считал Джимми Хоффу [10] вором и назвал Уолтера Рьютера [11] дураком за то, что он вывел автостроителей из АФТ/КПП. Что же касалось войны во Вьетнаме,
10
Известный политик шестидесятых годов.
11
Один из основателей и долгое время президент профсоюза автомобильных рабочих.
12
Организовал и до самой смерти возглавлял АФТ/КПП.
И во второй передаче Каббин не раскрылся, но многие его весьма едкие реплики привлекли внимание средств массовой информации и попали в различные газеты и сообщения телеграфных агентств. На этот раз Джоббинс нарыл кое-какой компромат на Каббина, а потому бросился в атаку, прежде чем Каббин успел устроиться в кресле.
— При нашей последней встрече, Дон, вы назвали Губерта Хэмфри вышедшим в тираж политиком. Теперь многие члены профсоюза говорят о вас то же самое. Они утверждают, что вы потеряли связь с массами. Почему?
— Это говорит только один человек, Джек. Тот самый, кто хочет занять мое место. Рядовые члены профсоюза придерживаются прямо противоположного мнения.
— Я справился у двух-трех чикагских букмекеров, и они сказали, что готовы принимать ставки в соотношении восемь к пяти на то, что вас не переизберут.
— Я бы на вашем месте поставил на пять, Джек. Разве вам не нужны лишние деньги?
— Давайте вернемся к утверждению, что вы теряете связь с массами. Вы состоите в нескольких закрытых клубах, не так ли?
— Я состою в некоторых клубах. Но не знаю, сколь они закрытые.
— Но не все могут стать их членами, так?
— Не все и хотят.
— Вы принадлежите к вашингтонскому клубу, который называется «Федералист-Клаб», не так ли?
— Да.
— Разве его не называют самым закрытым клубом Вашингтона?
— Я ничего об этом не знаю.
— Много ли членов вашего профсоюза состоят в нем?
— Думаю, что нет.
— Они могут вступить в клуб, если захотят?
— Если их пригласят и они смогут оплатить вступительный взнос. Я иной раз думаю, что и мне это не по карману.
— Вы сказали, если их пригласят?
— Да.
— А кто состоит в «Федералист-Клаб»?
— Политики, государственные чиновники, деятели культуры, ученые.
— И бизнесмены?
— Да, конечно. И бизнесмены.
— Крупные бизнесмены, не так ли?
— Хорошо. Крупные бизнесмены.
— И каждого должны пригласить?
— Да.
— Вас тоже приглашали?
— Да, приглашали.
— То есть вы не напрашивались на приглашение?
— Нет, не напрашивался.
— Нет?