Приманка для мужчин

Хоуг Тэми

— Хороший мой, — обиженно протянула Элизабет, проводя пальцем по дулу, — когда крадешь у мужчины символ его мужской состоятельности, надо брать самый большой, иначе какой в этом смысл?

— Наденьте наушники, мисс Фрейд, — насмешливо прищурился Дэн.

Он снова встал у нее за спиной, поднял пистолет, не отнимая своих рук от ее, и выпустил длинную очередь в мишень. В воздухе едко запахло порохом, а грудь бумажного врага просто исчезла. В самой середине мишени зияла огромная дыра, откуда торчали клочья сена.

Элизабет содрогнулась при мысли о том, что могли сотворить эти пули с живым человеком, с Дэном, если бы прошлой ночью он не повалил ее на

пол.

Дэн неторопливо снял наушники. Элизабет сорвала свои и швырнула в траву.

— Я могла тебя убить!

Он склонил голову набок и ехидно улыбнулся.

— Да уж, какая была возможность, а ты оплошала.

— Заткнись! — вспылила она. — Не знаю, почему я вообще должна о тебе беспокоиться.

— Потому что я тебя люблю.

Смысла в этом не было никакого, но такова была ужасная правда. Уже второй раз в жизни с ней сыграло злую шутку ее фатальное влечение к мужчинам, которые совершенно ей не подходят.

— С мужчинами я больше дела не имею, — пробормотала она.

У нее был такой растерянный вид, она настолько разочаровалась в себе, что Дэн едва сдержал улыбку. Все-таки у нее в руках оружие. Стоит ее еще немного разозлить, и она, чего доброго, застрелит его.

Надо ехать, — неохотно бросил Дэн, нарушая молчание. — Вчера ночью кто-то уч инил разгром в «Шефер моторс». Гарт говорит, что это Трейс.

ГЛАВА 17

Трейс сидел у стола в комнате для допросов, мечта умереть на месте. Ему случалось и раньше попадать в переплеты, давно, еще в Атланте, причем, если разобраться там было намного круче: его поймали за рулем угнанной машины с граммом кокаина в кармане. И все равно, так дерьмово он себя никогда не чувствовал. Тогда ему хотелось только позлить Брока, опозорить его, заставить потратиться. Он был совсем еще дурак, и эти неприятности для него были сродни героизму, но теперь он не видел в них ни малейшего смысла.

Мать ждала в кабинете шерифа. Проходя через приемную, Трейс видел ее в окно. Такой огорченной и рассерженной ему не доводилось видеть ее даже в тот день, когда она пришла сказать ему, что им придется съехать из Стюарт-Тауэр. А шериф Янсен сидел за столом напротив и просто смотрел на него — молчал и сверлил своими холодными голубыми глазами, не промолвив ни слова за пять минут. Странно, никогда прежде Трейс не подумал бы, что такое молчание в десять раз хуже всякой ругани.

Поерзав на стуле, он принялся разглядывать свои сцепленные на коленях руки. Ох, вцепиться бы в горло Керни Фоксу, будь он рядом. Будь он проклят, этот Керни, с его вечным «не напрягайся, оттянись». Единственный, на ком сейчас хотелось оттянуться Трейсу, был именно Керни. Одно дело — сломать почтовый ящик, но бить машины — это уж слишком. Трейс и не собирался, но Керни засмеял его, обзывал маменькиным сыночком, сосунком, трусом. А теперь он влип, и Янсен знал это, знал, хотя доказать не мог. Правда, от этого Трейсу было почему-то ничуть не легче.

— Алиби у тебя не очень убедительное, Трейс, — мягко сказал Дэн. Впрочем, опровергнуть его слова он тоже не мог: ни одного свидетеля разгрома в «Шефер моторс» найти не удалось. Трейс утверждал, что был с Керни Фоксом, а Керни — что был с Трейсом, и все улыбался своей самодовольной, гаденькой улыбочкой. Но тут Дэн даже не сомневался: и Трейс, и Керни лгали.

Он пробежал глазами заявление Гарта Шефера. У двух новых автомобилей, стоявших рядом с мастерской, выбиты стекла. Эти два и еще пять подержанных сильно поцарапаны ножом или другим острым предметом, повреждена эмаль.

После звонка Шефера Дэн ожидал как минимум вдвое большего ущерба, но и этого так просто спускать нельзя. Закон есть закон. Никто в округе Тайлер не смеет нарушать его безнаказанно.

Дэн медленно, глубоко вдохнул и так же медленно выдохнул, не сводя глаз с Трейса Стюарта. Вчера ночью когда парень пришел домой, он был как комок нервов, да и накануне, когда отвечал на вопросы по поводу алиби Керни Фокса на время убийства Джарвиса, тоже. А сейчас сидел с таким видом, будто его вот-вот стошнит, будто он ввязался во что-то гадкое и не чает, как выбраться. По словам Элизабет, он хороший, просто у него проблемы. Дэн поймал себя на том, что ему хочется верить Элизабет — в равной мере ради нее самой и ради Трейса.

— Мистер Шефер говорит, что вчера днем ты устроил скандал у него в мастерской. Трейс резко вскинул голову:

— Это ложь! Я пришел туда, потому что искал работу. А он как с цепи сорвался, начал вопить…

— Почему? Почему он повысил на тебя голос?

— Не знаю! Потому что у него не все дома! Я только спросил, не нужен ли ему человек убираться в мастерской и вообще по мелочи, а он стал орать на меня, обзываться, и говорить всякое про мою маму… — Оборвав себя на полуслове, Трейс выпрямился, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Не надо ничего говорить, надо все отрицать, гнуть свою линию, и тогда, может, все обойдется.

— Что он говорил про маму? — спокойно спросил Дэн.

— Ничего, — буркнул Трейс. Говорить об этом ему не хотелось — больно, стыдно, и вообще это никого не касается.

— Что он сказал? — мягко, но настойчиво повторил Дэн.

Трейс шмыгнул носом и уставился в стену, еле сдерживая бешенство и обиду.

— Он назвал ее шлюхой.

Он произнес это еле слышным, сдавленным от гнева и боли шепотом и багрово покраснел, понимая, что шериф видит, каково ему. Дэн вздохнул, почесал в затылке. Черт, сочувствовать парню нельзя. Он мог бы поспорить на собственный дом: Трейс виноват. Но спокойно сидеть на месте, слушать мальчишку, наблюдать, как он мучается, тоже невозможно. Жалко его, и Элизабет жалко. К тому же Дэн был более чем уверен: настоящий виновник — Керни Фокс. Трейс сердит на весь мир, сбит с толку и несчастлив, но у него явно нет склонности к вандализму. А вот Керни любит заварить кашу и в последний момент ускользнуть. Он только что не смеялся Дэну в лицо, когда подтверждал алиби Трейса. Трейс не смеялся. Дэн положил руки на стол, подался вперед.

— Такими разговорами кого угодно можно вывести из себя, а?

— Да, сэр, — промямлил Трейс, по-прежнему глядя в одну точку на стене.

— Поневоле захочешь отплатить тому, кто это сказал. Мальчишка плотно сжал губы и продолжал смотреть в стену. Густые черные ресницы трепетали, как крылья колибри, чтобы сморгнуть слезы.

Дэну хотелось рвать Гарта Шефера зубами за то, что начал все это. Чего он ждал, говоря такое об Элизабет в лицо ее сыну? Чем думал? Вдруг вспомнилось то, что написала Элизабет. Злобный. Бешеный нрав.

— Мужчина должен уметь быть выше таких вещей, Трейс, — мягко сказал он. — Можно, конечно, и мстить, но тогда, скорее всего, окажешься по уши в дерьме. Я понятно говорю?

— Да,сэр.

— А будешь болтаться с Керни Фоксом, рано или поздно вообще загремишь в тюрьму. И что тогда скажут люди о тебе и твоей маме?

Трейсу с трудом верилось, что люди могут сказать что-либо гаже того, что уже говорят, но намек он понял хорошо. Можно либо подняться над сплетнями, либо опуститься до них.