Приманка для спуктума. Инструкция по выживанию на Зогге

Бланк Эль

Оставив технику в пещере-парковке, совершенно счастливая, я плыву к своему пузырю, проваливаюсь сквозь мембрану и с блаженной улыбкой падаю спиной на кровать. Не обращая внимания на появившегося следом юношу, так и лежу, раскинув руки, созерцая радужный потолок и вспоминая приятные ощущения, а потом переворачиваюсь на живот, стаскивая со стола буклет. Открепляю от корешка стилус, листаю странички, чтобы найти свободную, и вношу новую запись:

Ловить момент

Не стоит верить грядущему, призрачным надеждам и обманчивым иллюзиям. Нужно ловить тот миг, который есть сейчас, и наслаждаться им. Уметь быть счастливой в ту секунду, в

которой живёшь.

— Что ты делаешь? — интересуется Трой, заглядывая мне через плечо.

— Инструкцию дописываю, — усмехаюсь и, захлопывая книгу, сажусь на кровати, скрещивая ноги перед собой.

— Зачем? — в голосе появляется беспокойство, а в глазах тревога. Парень присаживается рядом, неприязненно рассматривая буклет. Так, словно видит в нём угрозу моему благополучию. — Ты думаешь, что когда-нибудь придётся вернуться к прежней жизни? Тебе у нас плохо?

— Ну что ты! — изумляюсь вопросу. Впрочем, его обеспокоенность мне понятна. Мало ли какие мысли у меня в голове. Я же так непредсказуема. И мой хранитель прекрасно это знает. — Просто хочу, чтобы осталась память о моём прошлом. А мне у вас замечательно! — порывисто его обнимаю. — Спасибо тебе, урок вождения был великолепен! — восторженно благодарю, вскакиваю и скрываюсь за мембраной гигиенического отсека.

С тех пор как я вышла на работу, Трой уже не столь настойчив в оказании помощи, только кормление остаётся в его компетенции, очень уж хранителю нравится этот процесс, а в остальном он предоставляет мне личную свободу. Так что я совершенно самостоятельно привожу себя в порядок, готовясь ко сну. Да и утром одеваюсь уже без его подсказок, всё же разобравшись в сложных сплетениях весьма оригинальной одежды, к которой начинаю привыкать. Ну а что такого? Понимание реального удобства подобных моделей приходит со временем. И с опытом их постоянного ношения. У меня и так не всегда приемлемое состояние, когда в воду выхожу, иногда и голова начинает кружиться, и вдохнуть хочется, а что было бы, будь тело закрыто больше?

— Как часто у тебя такие симптомы? — начинает волноваться Трой, едва я недальновидно делюсь с ним ощущениями. Даже останавливает, схватив за руку и не позволив покинуть пузырь.

— Нет, пару-тройку раз и было всего. Мне только первые минуты не слишком комфортно. Но проходит быстро, особенно, если не напрягаюсь! Правда! — успокаиваю его, шагая к мембране.

— Всё равно это неправильная реакция, — качает головой хранитель, оттаскивая меня обратно к кровати и усаживая на мягкую поверхность. — Тебе нужно было раньше мне об этом сказать! — смотрит укоризненно. — Похоже, ты слишком долго и часто в воде находишься, да ещё и в состоянии эмоционального возбуждения, перегружая кожный газообмен, раз он начинает давать сбои! Это опасно! Давай-ка сегодня ты останешься дома и отдохнёшь.

Есть смысл озвучивать наш дальнейший диалог? Правильно, никакого. Упрямее зоггианина, чем мой хранитель, найти сложно. Успокаивает меня только то, что заседаний совета сегодня быть не должно, а от постоянного присутствия рядом Ниродина мне действительно можно и отдохнуть. Жаль, конечно, что я теперь не в курсе событий, происходящих за стенами лазарета, но и это дело поправимое — завтра всё узнаю. Тем более что Трой обещает отвезти меня в центр слежения за космосом, чтобы я могла лично полюбоваться на корабли, а возможно, и на сражение, если оно будет иметь место.

Сознание моё на компромисс соглашается, да только томительное ожидание никуда не исчезает. Желание выйти и оказаться там, где есть хоть какая-то информация, иногда становится настолько непреодолимым, что я пару раз ловлю себя на том, что стою у мембраны, прижимаясь к ней ладонями, готовая надавить и выйти, забыв предостережения Троя.

Заметив мои мучения, он моментально находит мне развлечение, чтобы отвлечь от

других мыслей. Сначала принимается рассказывать о местной живности, наглядно и невероятно смешно показывая на себе, как именно она плавает-охотится, потом притаскивает и устанавливает на спинке кровати маленький экранчик — эдакий портативный прибор для связи с внешним миром. Правда, максимум, на что он способен, — получить-отправить сообщение, карты Зогга показать да развлечь новостями, которые интересны местному населению. Но ведь это лучше, чем ничего! Так что день проходит быстро, а ночью я снова сплю как убитая, даже снов не вижу. Похоже, что за меня вновь берутся медики, корректируя развивающееся отклонение. Почему нельзя это делать днём, я так и не понимаю, но им виднее. Может, какие-нибудь гравитационные параметры изменяются или состояние организма соответствующее?

— Просто к вечеру концентрация углекислого газа в крови самая высокая, а это и есть тот самый фактор, который используется при стимуляции роста капилляров для их правильного расположения в коже, — поясняет Трой, едва утром я задаю ему этот вопрос. — Искусственно этого тоже можно добиться, но естественный процесс проходит в разы эффективнее.

Ну вот, как я и думала, ничего сложного. Совершенно простое объяснение.

Может, усилия врачей дают свой эффект, а может, просто отдых идёт мне на пользу, но сегодня я чувствую себя превосходно. Что, однако, не мешает моему хранителю строго погрозить мне пальчиком и запретить занимать место водителя. Ладно-ладно! Куда спешить? У меня вся жизнь впереди! Ещё накатаюсь! К тому же маршрута я всё равно не знаю, тем более что обещанный мне центр слежения за космосом расположен, оказывается, вовсе и не в городе.

Мы долго поднимаемся вверх по склону, настолько высоко, что становится ощутимо светлее. Мне даже начинает казаться, что до поверхности остаётся совсем немного, когда, наконец, Трой выруливает на горизонтальную площадку, а там… Там ютится целый комплекс из арок, шпилей, пузырей и прочих сооружений.

Оставив гикл у стены одного из зданий, мы шагаем сквозь мембрану, попадая в небольшое куполообразное помещение, сверх всякой меры заполненное техникой. И пока я, широко раскрыв глаза, рассматриваю всё это подмигивающее, пищащее и привлекающее к себе внимание оборудование, хранитель принимается объяснять причину нашего появления шагнувшему навстречу зоггианину. Переговоры заканчиваются быстро — вопросом и серьёзным предупреждением:

— Вы уверены, что хотите это видеть? — хмурится мужчина. — Зрелище не из приятных.

Переглядываемся с Троем, но киваем, и брюнет, вздохнув, приглашающим жестом указывает на дверь, ведущую в соседнее помещение.

Опустившись в кресло, с замиранием сердца жду, пока он настроит технику.

— Так. Надевайте, — наконец, мужчина разворачивается к нам, протягивая два объёмных шлема, необычайно похожих на те, что использовались на Цессе, когда я училась плавать. — Я сначала вам покажу то, что происходит сейчас, а потом самые значимые фрагменты записей, сделанных вчера.

Без промедления убираю волосы назад, чтобы не мешали, и фиксирую устройство на голове. Несколько минут перед глазами только чёрная беспросветная мгла, но вдруг, в одно мгновенье, словно кто-то резко отдёргивает занавес и появляется изображение. Яркая россыпь звёзд. Сине-голубая планета, испещрённая бирюзовыми разводами и лишь на полюсах чуть прикрытая белым облачным покровом. А на этом прекрасном фоне — жуткая мешанина кораблей: целых, полуразрушенных и взорвавшихся. Лавирующие среди обломков небольшие шаттлы. Преследующие их стремительные пилотники. Ослепляющие вспышки. Горящий крейсер, медленно теряющий скорость, затем высоту, раскаляющийся в атмосфере и исчезающий за горизонтом. Следом за ним падает ещё один, от которого остаются только дымный след и тёмное пятно, расплывающееся кляксой где-то на поверхности океана.