Приманка
Шрифт:
Труп нужно сначала раздеть, обрызгать фунгицидом и вымыть дезинфицирующим мылом. Затем, если не производилось вскрытие и внутренние органы не удалены, требуется очистить внутренние полости от того, что Харолд именует «гадостью». После этого троакар – длинная бальзамировочная игла – вводится в артерию и подсоединяется к откачивающему насосу, другая игла и сливная трубка вводятся в вену. Из трупа выкачивается кровь, обычно под давлением, так как она загустевает после смерти. Лишь по окончании откачивания и очистки начинается бальзамирование. Антибактерицидный раствор закачивается по венам вместо откачанной жидкости, и наконец кожу трупа опрыскивают более
Цель бальзамирования, разумеется, не сохранить тело навеки, а гарантировать, что оно будет в приличном виде на глазах у родственников покойного. Бальзамирование, как любит повторять Харолд, лишь первый шаг в более обширной науке косметологии, и в ней Гленн Ферниш особенно преуспевает. У него много свежих идей, например, добавление размягчителя тканей к раствору для опрыскивания.
– Размягчителя тканей? – переспросил в недоумении Харолд. – Чтобы одежда трупа хорошо выглядела?
Гленн Ферниш не посмеялся над его невежеством.
– Нет, Харолд. Современный размягчитель тканей содержит увлажнитель на глицериновой основе, предохраняющий кожу от высыхания.
Харолд оценил косметическое мастерство работника, когда они вместе готовили к погребению тело старой дамы из дома престарелых. Он стал сшивать губы покойной и объяснять свои соображения Гленну:
– Знаешь, губы – самая важная часть всего процесса. После того как глаза закроются, люди пытаются определить по положению губ, спокойно она умерла или нет. Так вот, нам с тобой известно, что кожа сохнет и губы растягиваются, обнажая зубы. Но большинство людей не знают этого, а им хотелось бы видеть на любимом лице едва заметную улыбку. Не широкую усмешку, словно над чьей-то шуткой, а спокойное, умиротворенное выражение. Поэтому в уголках я сшиваю их чуть потуже.
– Сверхпрочный клей лучше, – сказал Гленн.
– Да?
– Многие молодые похоронщики теперь склеивают губы. Тут наверняка никакой нитки не будет заметно. А улыбка станет даже лучше, если ввести под верхнюю губу немного шпатлевки. Разрешите?
Он показал Харолду, как с помощью шпатлевочного пистолета приподнять уголки рта, и Харолд убедился, что улыбка выглядит естественнее, чем после сшивания.
Харолд никогда не был силен в косметологии, эту часть работы он оставлял жене и в последнее время Алисии. Гленн тут же берет все это на себя. Он втирает гигиеническую губную помаду лыжника в губы покойных, чтобы они оставались мягкими, набивает тряпки в грудные полости для заполнения пустых легких. Вставляет пропитанные инсектицидом комки ваты глубоко в ноздри, дабы казалось, что покойный только что сделал последний глубокий вдох. Заполняет запавшие участки кожи шпатлевкой и заклеивает порезы невидимым уплотнителем. Обрызгивает труп тонизатором кожи, чтобы создать впечатление полного здоровья. И лишь потом начинает работать с гримом: накладывает слои грунта на восково-белую кожу, помаду на бескровные губы, лак на ногти. На этой стадии, если труп женский, часто прислушивается к советам Алисии, дочери Харолда, и они вдвоем испытывают три-четыре различных комбинации, вполголоса обмениваются соображениями и заглаживают ошибки очищающим кремом, пока не находят того, что нужно.
Если у Гленна и есть какой-то недостаток, решает Харолд, так это то, что среди покойников у него оказываются любимчики. Уже на второй неделе Харолд замечает, что молодой человек питает отвращение к тучным, особенно к мужчинам. Войдя в подготовительный зал, где Гленн работает над одним из таких трупов, он видит, что вытяжная игла вставлена в сонную артерию чуть
– Я нигде больше не мог найти артерии, – отвечает Гленн. Он потеет, несмотря на холод от сильного кондиционера. – Раз десять переворачивал его. Ни единой хорошей не осталось. Неудивительно, что этот жирный мерзавец откинул копыта.
И раздраженно наносит удар ладонью по сморщенной плоти трупа.
Харолд вытаращивает глаза. Ему не верится, что обычно кроткий молодой человек так выругался.
– Гленн, – говорит он наконец, – ты прекрасно здесь управляешься, и мы просто в восторге от твоей работы, но лично я считаю подготовительный зал едва ли не священным местом, где к покойникам относятся с тем же благоговением, что и к Богу в церкви. И мне неприятно слышать здесь брань.
Молодой человек тут же извиняется.
– Ладно, – произносит Харолд, – ничего. У всех иногда возникает стресс.
Ничего подобного больше не происходит, но Харолд замечает, что после этого Гленн как будто избегает толстяков.
Если Гленн не любит тучных трупов, то к телам проходящих через его руки молодых женщин отношение у него совсем другое. Сейчас в зале находится погибшая в автокатастрофе двадцатилетняя девушка. Лицо изуродовано, и над ней определенно придется потрудиться, чтобы привести в приемлемое для открытого гроба состояние. Собственно, Харолд уже спокойно поговорил с горюющими родителями, высказал предположение, что, возможно, потребуется закрытый гроб. Но когда упоминает об этом Гленну, молодой человек просит:
– Харолд, дай мне посмотреть, что я сумею сделать.
После бальзамирования Гленн достает свой шпатлевочный пистолет, тюбик сверхпрочного клея и невидимый уплотнитель. Когда Харолд уходит домой, он все еще работает. По пути Харолд заглядывает в подготовительный зал и обнаруживает, что молодой человек обдувает вентилятором волосы покойной.
Гленн слышит, как он вошел, и поднимает голову.
– В волосах у нее бензин, – говорит он почти нежно.
Дом Харолда находится прямо за конторой, поэтому он спокойно оставляет помощника одного. Но лишь почти в одиннадцать часов он слышит, как отъезжает машина Гленна.
Утром Харолд появляется на работе первым и идет в подготовительный зал посмотреть, что сделал Гленн. Ничего не скажешь, у молодого человека просто талант к этой работе. Лицо девушки почти целиком восстановлено, следы полностью скрыты невидимым уплотнителем и тонизатором кожи. Если не знать, то можно подумать, что у нее почти не было повреждений. Харолд провел всю жизнь возле трупов, и они давно не пугали его, но эта девушка выглядит такой нежной, спокойной, что он крестится и произносит краткую молитву. Затем слышит негромкий, похожий на стон звук, раздающийся из горла девушки.
Харолд Д. Хопкинс подскакивает, но потом улыбается. С трупами у него давно уже не бывало неожиданностей. И испугался он только потому, что после работы Гленна девушка так похожа на живую.
Подняв крышку автоклава, Харолд достает стерилизованные изогнутые щипцы. Подходит к девушке и осторожно вставляет их ей в горло. Как он и ожидал, щипцы не встречают сопротивления. Гленн просто забыл заткнуть трахею. Газы, выходя, издают похожий на стон звук. Харолд приближается к стеллажам, находит широкую, толстую пробку и осторожно вставляет в горло трупа, а потом забивает концом щипцов, пока она не заседает там плотно.