Прими как есть
Шрифт:
И сейчас, снова пересматривая эти отформатированные фото и видеозаписи, он погружался в те моменты, о которых напрочь забыл. Находился в прострации, восполняя пробелы и всматриваясь в знакомые и родные лица.
Остановился на одной из записей и, прильнув к дисплею, свёл на переносице густые и тёмные брови. Ему здесь года три. Не больше. Совсем малой. На руках у матери, он играет с её волосами. А она, руководя стрижкой кустов во дворе их дома, подкармливает его жёлтой малиной. С ними во дворе та женщина, которая и в прошлый раз привлекла его внимание. Она собирала по двору
Бля! Да кто такая?
Брюнет перевёл взгляд на часы. Слишком поздно, чтобы звонить Тоне.
Завтра.
А ведь завтра в универе состоится новогодняя вечеринка. Тот ещё будет денёк. Стас бы и не пошёл туда, если бы не его участие в этом шабаше. Иначе и не назовёшь. Ему вместе с Барановой открывать вечер вальсом. Зимним вальсом, как выразилась деканша. Что в нём зимнего — одной ей известно. Одна единственная репетиция была на прошлой неделе. Большего и не нужно. Их с Барановой не спроста поставили на открытие. Хотя бы потому, что и он, и Лерка уже имели опыт "вальсирования". И весьма неплохой. Так что, чтобы не заморачиваться с обучением, поставили тех, кто уже всё умел.
Нажав на паузу, Холодный внимательно посмотрел на женщину. Приблизил, вглядываясь в совершенно незнакомые черты лица. Не родственница. Но на ней не было униформы, а значит она и не гувернантка. И вряд ли мамина подружка. Потому что всегда держалась на расстоянии. И лишь иногда подходила, чтобы взять Стаса на руки.
Прикусив губу, Холодный воспроизвёл видео и сделал погромче. Женщина что-то говорила. Поставил на повтор и снова прослушал.
Он сегодня слишком рано проснулся. Так что, не удивляйтесь, если будет капризничать. Давайте его мне? — она протянула руки, чтобы забрать Стаса.
Няня?
Возможно.
Снова остановив запись, Стас потянулся к тумбочке. И, стащив с неё пачку сигарет, поднялся с кровати и отправился на кухню. Включил вытяжку и, забравшись на столешницу, опалил сигарету оранжевым пламенем.
Голос. Сейчас в его голове звучал её голос.
Давайте его мне?
Ему показалось, что он совсем недавно слышал этот голос. Будто он всё ещё звучал в его башке, глухо ударяясь о барабанные перепонки. Только… где он мог его слышать?
Затягиваясь глубже с каждым разом, Холодный закрывал глаза и представлял лицо этой дамы. Но… глухо. Он не помнил её от слова СОВСЕМ. Ничего, за что можно было бы зацепиться. Только голос. Не сказать, что неприятный, но от него по спине текла прохлада.
Единственное, что он знал из рассказов Тони, так это то, что у мамы с няней произошёл конфликт, и та уволилась. А забота о нём легла полностью на бабушкины плечи.
— Чего тебе? — открыв глаза, Стас посмотрел на Графа, который притащился на кухню вслед за ним. Тот, фыркнув, вильнул хвостом и подошёл ближе. Мокрым носом ткнулся в свешенную Стасом ногу, и лизнул её. — Тащи свою задницу обратно, Граф. Я сейчас приду. Место.
И пёс, снова фыркнув, послушно развернулся и отправился в спальню.
Отец со своей шкурой уехали на пару дней. И чтобы
Ехать туда и видеть рожу папаши не хотелось ещё больше.
Это же надо так встретить сына после больницы? Хотя, чему тут удивляться? Разве что, тому что в этот раз отец не постеснялся это сделать при посторонних? Раньше подобного не происходило. Репутация — наше всё. А что сейчас? Его так сильно задели слова Стаса?
Так ведь он правду сказал.
— Какого чёрта ты притащил сюда эту девку? — огорошил сына, остановившись напротив. Потаскух?
— Не понял? — Ни здравствуй. Ни как дела… его волновало только лишь то, что он притащил сюда "девку".
— Ты думаешь, я не знаю кто это такая?
— А ты знаешь? — раз уж пошла такая пляска, Стас решил не отставать от отца.
— Я знаю больше, чем ты думаешь, сопляк! Тебе мало проблем, которые она принесла? Это ведь из-за неё тот сыр-бор произошёл! А ты додумался привезти её в мой дом!
— Не вижу в этом проблемы, — стиснув зубы, Стас посмотрел через отцовское плечо и перехватил взволнованный взгляд Кристины. Она пряталась за машиной и украдкой наблюдала на этой сценой. Но, поняв, что это не лучшая её идея, распахнула дверь и скрылась в салоне авто.
— Не видишь? — отец сделал шаг, оказываясь в полуметре от Стаса, и поднял руку, потряхивая указательным пальцем перед его лицом, — зато я вижу! Ещё ты всяких потаскух сюда не таскал!
Брови Холодного-младшего машинально взлетели на лоб. Дёрнув ноздрями, он пропихнул по глотке плотный и жёсткий ком. Воздух вдруг показался ему отвратительно горьким.
— А что, только тебе это можно, м? Не припомню, чтобы твоя Оксана стояла за воротами… твоя потаскуха здесь теперь полноправная хозяйка…
И оплеуха, моментально прилетевшая ему, выбила на несколько секунд весь воздух из лёгких. Перед глазами возникла яркая вспышка, быстро сменившаяся темнотой. Густой и непроглядной. Тошнотворной.
А у папаши рука тяжёлая.
И… скорее всего, не будь здесь Тины, уже завязалась бы потасовка. Снова.
Но она сидела в машине, и Стас был уверен, что единственное, чего ей сейчас хотелось — так это как можно скорее убраться отсюда.
Потому, скрипнув зубами, парень медленно повернул голову и открыл глаза. Дёрнув уголком губ, посмотрел на взбешённого отца. И, приложив холодную ладонь к щеке, решил, что лучшим решение будет просто уйти. Не доводя до греха.
Апатия. Мучительной и тяжёлой плитой опустилась на плечи. Словно он попал в огромную и бездонную яму. Такую тёмную, что хоть глаз вырви. И ни намёка на проблеск. Затушив окурок в пепельнице, Стас закрыл глаза и медленно вдохнул. Глубоко, по самое не хочу. А воздуха всё равно было мало. Будто в этой темноте ему кто-то наступил на глотку.