Прими как есть
Шрифт:
— Держись от неё подальше, — процедил Стас, закручивая вентиль с ледяной водой, — защитник.
— Ну, сколько можно, Стас? — насупив свои идеально уложенные брови, Лерка достала аптечку и села на мягкий и пушистый ковёр в ногах у Стаса. — Тебе не жалко свои руки? Я уже устала их обрабатывать…
— Тебя об этом никто не просит, — уставившись на картину, что висела в изголовье Леркиной кровати, он довольно хмыкнул. — Тебе и правда нравится эта мазня? Что
Его раздражали эти картины, которые Лерка вешала на стены в своей фешенебельной квартире, купленной папочкой за ворованные деньги из городского бюджета. Она ошибочно называла это современным искусством. До смешного.
— Ты ни черта не понимаешь, Стасик, — фыркнула девушка, и недовольно поджала подбородок, — что ты предлагаешь, чтобы я здесь Джоконду повесила?
— Полное название картины — "Ritratto di Monna Lisa del Giocondo". «Портрет госпожи Лизы дель Джокондо». И это в любом случае лучше, чем то, что висит сейчас… будто говно по холсту размазали…
— Заткнись лучше, — произнесла раздражённо и подняла голову, чтобы посмотреть на, что он назвал говном… — Ты просто ещё духовно не дорос до этого.
— Ну, конечно. — Кивнул и, наконец, оторвал взгляд от "искусства". Почувствовал её прохладные пальцы на своём запястье. — Скажи мне, Баранова? — привлёк её внимание, и девушка заглянула в чёрные глаза. — Тебе заняться больше нечем? Зачем возишься со мной?
— Раньше ты таких вопросов не задавал, — её брови слегка дрогнули, — с каких пор тебя это так волнует?
— С этих. — глядя на то как она осторожными движениями принялась обрабатывать костяшки на его кулаках. — Я ведь никогда не просил тебя делать это?
— Ты знаешь, что такое забота, м? — не глядя ему в глаза.
— Но ты мне не мать, — ответил не задумываясь.
— И слава Богу, — надавила на лопнувшую кожу сильнее необходимого. Удовлетворённо поджала губы, когда парень тихо зашипел.
Ему это одновременно и нравилось, и нет. Порой он чувствовал себя обязанным. Будто был что-то должен ей за эту "заботу". Но это чувство быстро уходило, когда в голове селилась мысль, что это ЕЁ выбор. Он никогда Лерку не просил ни о чём подобном. Это её желание.
Даже сегодня они случайно пересеклись с ней на парковке. Она увидела его руку, перетянутую носовым платком и предложила свою помощь. А он не стал отказываться. Почему нет?
Буквально на днях он провел с ней бурную ночку. Был настолько пьян, что по утру не сразу понял, где он находится. А подняв голову и увидев это "современное искусство" над кроватью, сразу догадался: Баранова.
— Стас, — ворвавшись в размеренный поток его мыслей, Лера снова перевела на себя внимание.
— М? — посмотрел на девушку сверху
— Почему мы не можем быть вместе? Официально? — она действительно не понимала, что с ней не так? Или с ним? Потому что они идеально подходили друг другу. ОНА так считала.
— Блядь, Лер, — подвёл глаза к потолку, цвета слоновой кости, — не начинай, а. Давай не будем об этом?
Только этого не хватало. Опять эта старая песня…
— Почему? Просто… я не понимаю, что в этом такого? Я же ничего не требую сверхъестественного. В чём проблема? Ты что, боишься, что я затяну ошейник на твоём горле?
Стас отвёл взгляд, всматриваясь в то, как её руки бережно касаются тех мест, которые продолжали кровоточить. И… слова терялись, не доходя до губ. Застревали где-то на уровне гортани.
Что ей сказать?
Что у них просто секс? Что он приходит к ней тогда, когда ему нужна элементарная разрядка? Что с помощью её тела он снимает с себя напряжение?
Он мог всё это произнести вслух. Ведь она заслужила…
Но почему-то язык не повернулся.
— Я не хочу это обсуждать, Лер, — одарил девушку снисходительным взглядом.
— Ну, конечно, — прыснула, кривя губы, — кто бы сомневался…
И правда.
Замолчав, Лера довела дело до конца. Обработав и замотав его кисть, она сложила всё обратно в аптечку и вышла из комнаты. Ушла на кухню, чтобы сделать для них обоих кофе. Сама не заметила, как её губы мелко задрожали, а в носу появилось неприятное жжение. Замерев, девушка спилась ладошками в столешницу и замерла. Опустила голову и задышала глубоко, чтобы не расплакаться.
Ну, почему всё так сложно?!
Она зажмурилась, чтобы не расплакаться. Нельзя. Никто не должен видеть её слёз. Никогда. Тем более — он.
Дыхание прервалось, когда Лера услышала позади себя тихие и неторопливые шаги. Пальцы впились в мраморную столешницу сильнее. Побелели от напряжения. Глотка вся покрылась тонкой коркой льда. Почти больно.
Больно, когда его руки легли на округлые бёдра. Больно, когда его пальцы провели ровную дорожку вдоль её позвоночника. Больно, когда надавили на лопатки, безмолвно приказывая наклониться вперёд. Больно.
Его руки неторопливо задрали до талии короткую кожаную юбку и так же неторопливо стянули по бёдрам тонкие капроновые колготки. Вместе с трусиками. Она вздрогнула, когда тёплые пальцы коснулись её там. Открыла рот, позволяя воздуху легче проскальзывать в лёгкие. Глаза распахнула, когда Стас осторожно раздвинул складочки, а затем, смочив фаланги слюной, медленно ввёл их внутрь.
— Нам же и так хорошо, Лер. — вводя глубже и мурлыкая у неё над ухом, — ну, зачем всё усложнять, м?