Primi?ra canso
Шрифт:
Катрин подняла голову и посмотрела прямо на Агас.
– Граф дю Марто? Ты уверена?
– Да кто ж не знает графа дю Марто?!
– разревелась-таки Агас.
– Его именем в деревнях детей пугают! Говорят, он однажды на рыцарском турнире восьмерых в мясо порубил! А еще говорят, он кровь своих жен пьет - коли слово поперек сказала, так режет им вены и пьет! А еще говорят, он...
Агас запнулась и покраснела.
– Кто ж не знает графа дю Марто, -
– Найди мне мои нити. Серебряные, - и с этими словами она покинула комнату.
XI
– И знаешь ли, Жером, - разглагольствовал трубадур, глядя, как юноша старательно вычищает стойло в конюшне, - я полагаю, что худшее, что может случиться, это коли герцог рассорится с королем Мишелем из-за моей персоны. Но это столь нелепо, что самое неприятное, что мне грозит, это если Его Светлость не сумеет простить меня. Но то моя забота.
– И зачем тебе это нужно, Скриб?
– удивился Жером, разогнувшись.
– Обязательно тебе надо идти против чьей-то воли. Не умеешь ты жить спокойно, ей-богу!
– Я не хочу идти против чьей-то воли. Я иду за моего короля!
– просто ответил Серж и уныло посмотрел на Игниса. В конце концов, в нем тоже была воля. Его собственная воля, пусть трубадура, а не маркиза. Но отчего-то все в жизни решалось за него. Сперва отец, решив, что младший сын ему не нужен под боком, дабы не мешать воспитывать наследника, отправил его в монастырь, нисколько не озаботившись тем, что мальчику служенье церкви было не по сердцу, но прикрываясь традицией рода. После святые братья вдалбливали ему в голову богоугодные науки. И, наконец, герцог, который его приютил и воспитал лишь затем, чтобы теперь использовать для своей выгоды.
– Королям все равно, - отмахнулся Жером.
– Хоть Агас и ревет третий день, но и она говорит, что тебе следует покориться.
– Ни за что!
– рявкнул Серж. И тут же заржал Игнис. Серж подошел к нему и потрепал его гриву.
– Ну что ты, мальчик? Пойдем служить королю Трезмонскому? На кой черт сдался нам этот дю Марто?
Жером шумно вздохнул, бросил лопату возле стойла и сказал:
– Ну, как знаешь, Скриб. Мы-то тебя не выдадим. Но все это плохо закончится, ей-богу. Побудешь здесь, я за водой схожу?
– Ступай, ступай, - отозвался Скриб, продолжая возиться с Игнисом.
Жером торопливо покинул конюшню, и, глядя ему вслед в маленькое окошко в стене, Серж вдруг увидел спешившую к этой самой конюшне герцогиню! Он вздрогнул, оглянулся по сторонам. Сегодня учиться верховой езде они не собирались. К чему ей быть здесь? Шальная мысль мелькнула в голове трубадура. И уже в следующее мгновение, когда Ее Светлость вошла в конюшню, Серж, закатив рукава, с лопатой в руках, старательно скидывал в кучу навоз из стойла.
Приложив к лицу платок, надушенный розовой водой, Ее Светлость приблизилась к стойлу, которое чистил трубадур.
– Для вас не
Серж разогнулся и широко улыбнулся. Потом вновь склонился - на этот раз приветствуя герцогиню.
– Мои таланты, мадам, оценены по достоинству! Закончу с этим, найдется что-нибудь еще. Вы здесь какими судьбами? Соскучились по Тандресс?
– Я искала вас, - поморщилась Катрин.
Серж удивленно приподнял бровь.
– Вот как...
– пробормотал он, не зная толком, что сказать, потом словно очнулся и снова, будто полудурок, подобострастно поклонился.
– Я к вашим услугам, госпожа! Чего желаете? Спеть? Сплясать? Или на лошадке покататься? Как видите, я многое могу.
Изумленно взглянув на него, герцогиня де Жуайез проговорила:
– Не могли бы мы выйти отсюда? Хотя бы в сад...
– Разумеется, самое время нарвать керасундских плодов на стол Вашей Светлости, - проворчал Серж и поставил лопату возле стойла. Потом посмотрел на нее и быстро пошел прочь из конюшни, прекрасно понимая, что вел себя отвратительно.
Некоторое время они молча бродили по саду. Ее Светлость не знала с чего ей начать этот разговор...
– Я узнала, что мой супруг собирается отослать вас, - наконец сказала Катрин, остановившись у старой раскидистой черешни.
– Вам-то что? Вы станете тосковать по моим канцонам?
– резко спросил Серж.
Оставив без ответа его выпад, герцогиня продолжила:
– Не соглашайтесь! Граф дю Марто - ужасный человек.
Это имя не раз звучало в Брабанте. И если младшие дю Вирили лишь посмеивались, то старый граф изрыгал самые страшные проклятия, едва заслышав его.
Скриб посмотрел прямо и открыто в ее глаза и замер, не веря себе.
– И что же в нем такого ужасного, мадам?
– О нем рассказывают страшные вещи, - Катрин отвела взгляд.
– Он жестокий, бессердечный человек, погубивший множество жизней. И еще он содомит!
Трубадур опешил, чувствуя, как невольно отваливается челюсть. Брови его поползли вверх, а в глазах читалось совершенное недоумение. Если бы она смотрела на него в этот момент, то видела бы весьма потешную картину.
– Кто, мадам?
– решив, что ему послышалось, спросил Серж.
– Содомит, - повторила Ее Светлость и посмотрела на Сержа.
– Мой отец, граф дю Вириль, говорил, что даже смертная казнь была бы для него слишком легким наказанием.
– Потому что он... содомит?
– И поэтому тоже, - отмахнулась Катрин.
– Поезжайте лучше к королю Трезмонскому.
– Вы полагаете, что при дворе короля Трезмонского нет... содомитов?