Принц без королевства
Шрифт:
Несколько лет назад для парижской Колониальной выставки перед Эйфелевой башней были воссозданы индуистские храмы Ангкора. Авиньон несколько раз ходил на них смотреть. И теперь, как и в 1931 году, он ужасно боялся, что наступит на змею и что в пальмовой рощице его подстерегает тигр.
Он отважился войти в одно из зданий и оказался в темных, совершенно пустых залах, пахнущих сыростью. В слабом свете, проникавшем через грязные окна, виднелись голые стены, местами поросшие мхом. Куда же делись обитатели монастыря?
Миссия
Авиньон пошел вдоль стены и остановился перед окном. Внизу была площадка из каменных плит. Там лежала кучка каких-то оранжевых чешуек. Он наклонился и увидел морковные очистки. Они еще не успели потемнеть. Значит, их оставили здесь не больше часа назад. Авиньон подобрал одну кожурку и внимательно ее рассмотрел.
Сначала он подумал, что это работа кроликов — остров ими просто кишел. Но разве кролики счищают с моркови кожуру? Авиньон этого не знал, он родился в Париже и никогда не был в деревне. Кожура явно была срезана ножом. На такое способен только очень смышленый кролик. Авиньон читал, что некоторые виды крупных обезьян умеют пользоваться примитивными инструментами…
— Не оборачивайтесь.
Но полицейский обернулся. И увидел вовсе не орангутанга. Это был всего лишь Пиппо Троизи.
16
Женская крепость
Мужчина стоял в тени сводов. В одной руке он держал нож, в другой — морковку. Это был маленький круглый человечек, заросший до глаз, в драной шляпе — очевидно, какой-то местный бродяга.
— Уходите. Это мой дом.
— Я ищу людей, которые жили здесь раньше, — сказал Авиньон.
Человек затряс головой. Каждый говорил на своем языке и не понимал другого. Авиньон сказал одно из немногих итальянских слов, которые он выучил:
— Монахи?
— Их здесь нет. Уже давно.
Авиньон бросил морковную кожуру. Он понял.
— Монахи… есть… где?
Он надеялся, что будет понятнее, если он произнесет слова не в том порядке.
— Уехали. Прямо и непосредственно.
— Вы… монах?
Авиньон хотел подойти, но человечек попятился и стал размахивать морковкой. Теперь его лицо оказалось на свету.
— Я же говорю — уходите! — приказал Пиппо.
— А Зефиро?
— Кто вы?
— Я… Зефиро… друг.
— Не знаю такого.
Пиппо Троизи показал морковкой на дверь и прибавил:
— Проваливайте отсюда. И обо мне никому ни слова.
Авиньон вышел, снова оглядел заросший сад и обернулся к Пиппо. В обрезанных по колено штанах и изношенной рубашке тот походил на толстого Робинзона. Может, он даже не застал то время, когда здесь жил Зефиро со своей братией. Прямо у ног Пиппо пробежал кролик. Он пнул его, и тот полетел в кусты
— Ухожу, — сказал Авиньон и поднял руки, словно сдаваясь.
Пиппо Троизи шел за ним по пятам. Авиньон все время оборачивался, чтобы посмотреть на развалины монастыря. Отойдя на несколько сотен метров, он вдруг спросил:
— А Ванго? Ты знать Ванго?
Увидев изумление на лице Пиппо Троизи, он махнул рукой и отказался от дальнейших расспросов.
Когда они подошли к краю плато, откуда было видно крохотное рыбацкое суденышко, Пиппо уселся на скалу, поджав под себя ноги подобно индейскому вождю, и стал наблюдать, как Авиньон спускается к берегу.
Из-под ног лейтенанта срывались камни. Он то и дело оглядывался на человека, который смотрел ему вслед. Авиньоном овладело отчаяние, хотя он и не подавал виду. Его план провалился.
Он был на высоте пятисот метров над уровнем моря. На спуск ушел добрый час. Рыбаки крепко спали под парусом, натянутым как палатка. Авиньону пришлось их растолкать.
Наконец Пиппо Троизи увидел, как лодка отходит от берега.
Он выждал еще немного и отправился в путь. Минут за пять он дошел до развалин невидимого монастыря, потом свернул на едва заметную тропинку и стал подниматься по склону холма. Наверху, с трудом переведя дух и удостоверившись, что белый парус выходит в открытое море, он обругал нескольких кроликов, попавшихся ему под ноги, и перебрался через нагромождение скал, похожее на причудливый лабиринт. Затем сдвинул груду веток — под ними был круглый вход, вырытый в земле. Пиппо полез в него головой вперед и, как всегда, застрял. Ляжки были не самой худой частью его тела. Ноги болтались в воздухе, и он продвигался вглубь с помощью рук.
Кое-как протиснувшись внутрь, он провалился в подземную галерею, которая почти вертикально уходила вниз. Его подняли два человека. Толстые оплывшие свечи освещали крипту из черной пемзы.
— Они уплыли, — сказал Пиппо, вставая на ноги.
Брат Марко повернулся к тридцати монахам невидимого монастыря. Пиппо Троизи прибавил:
— Я не знаю, кто это был. Он искал Зефиро и Ванго.
Если из пчелиного улья убрать матку, рой вырождается: пчелы перестают работать и дичают.
С тех пор как исчез Зефиро, монахи приуныли. Их не покидал страх. Они ушли из монастыря, предоставив природе медленно стирать следы их пребывания, и укрылись в подземелье. На Пиппо возложили обязанность изображать помешанного Робинзона перед случайными путешественниками.
Их новое убежище называлось «женской крепостью»: в те времена, когда пираты совершали набеги на острова и грабили местных жителей, здесь прятались женщины. Мужчины же оставались на берегу и защищали свои дома. Тридцать монахов в шерстяных рясах сменили женщин под сводами из темной застывшей лавы.