Принц Чёрных Барханов
Шрифт:
Я попробовал подняться и сразу упал – резкая боль иглою пронзила все тело. Через минуту я повторил попытку, и ценой больших мучений она мне удалась. Опершись одной рукой о ствол какого-то дерева, другой я ощупал себя и обнаружил множество ссадин и ушибов. Ныла спина, подкашивались ноги, голова постоянно падала на грудь. Надо идти, идти куда-нибудь, все равно куда, лишь бы идти, лишь бы не замерзнуть.
Я брел сквозь лесную чащу. Ветер, злой и колючий, бил мне в лицо, но я, преодолевая его сопротивление и раздвигая сплошную пелену воды, исторгаемой небом, шел вперед, надеясь когда-нибудь выбраться из этого негостеприимного леса. Сколько же еще препятствий встретится мне, смогу ли я преодолеть их, пройти до конца путь, предначертанный Судьбою? Я, терпевший сотни лишений, десятки раз смотревший смерти в глаза, был вынужден вновь и вновь подвергаться ужасным, жестоким испытаниям. Иногда мне казалось, что нет ни малейшего шанса на успешное окончание моих приключений в этом Мире, каждый новый день пребывания, в котором приносил с собой новые трудности, по сравнению
К утру буря стала стихать. Солнце прорезало лучами темные тучи, ветер успокоился, и дыхание его стало теплым и ласковым. Через некоторое время тучи окончательно рассеялись, и дождь закончился. Лес сразу же взорвался тысячей звуков и запахов. Птицы пели хвалу солнцу и новому дню, и вместе с ними радовался и я. Я радовался свету, который струился сквозь листву, прогоняя мрак ночи назад, в те щели и трещины, в которых он привык прятаться в ясные погожие дни. Я радовался теплу, которое вместо холодных капель дождя теперь лилось с лучами светила с небес. Я радовался жизни, которая забурлила в лесу, заставляя и меня встряхнуть головой и отбросить мрачные мысли.
Я вышел на большую поляну. В центре ее расположился пригорок, на котором рос огромный раскидистый дуб. Развесив на его узловатых ветвях мокрую одежду, я насобирал ягод земляники, которыми изобиловал здесь лес, и, позавтракав, лег отдохнуть, завернувшись во влажный рваный плащ.
… Мне снилось, что я иду по коридорам дворца, стены, потолок и пол которого были сделаны из черного отполированного хрусталя. Мое отражение на секунду привлекло мое внимание, и я встретился взглядом с худощавым высоким молодым человеком. Его карие глаза пристально смотрели в мои, а полные губы улыбнулись в ответ на мою улыбку. Я нахмурил брови, и края его темных густых бровей тоже сошлись над переносицей. Когда же я продолжил свое продвижение в глубину коридоров, он тряхнул головой, откидывая за спину длинные черные волосы, и зашагал бок о бок со мной, не отставая и не перегоняя. Звук моих шагов, неоднократно отразившись от древних стен дворца, падал мне под ноги, чтобы через мгновение вновь выскочить из-под каблуков моих замшевых сапог и повторить свой замысловатый путь. Тьма окружала меня со всех сторон, но я видел в темноте. Пройдя очередной цикл поворотов, я оказался у массивной двери, инструктированной черным золотом. Подобрав одной рукой край красного плаща, другой сжимая рукоять Схайорела, я вошел в эту дверь. В противоположном конце зала, выточенного в гигантской черной жемчужине, на огромном троне, усеянном черными бриллиантами, сидела, облаченная в черный шелк, моя мать…
Я закричал и проснулся, дрожа всем телом. Мне было так страшно, как еще никогда не бывало. Я стучал зубами, не в силах прекратить произвольные движения челюстей, а по коже бегали мурашки. Меня трясло еще несколько минут, пока я не стал успокаиваться и приходить в себя. Постепенно возвращаясь в нормальное состояние, я пытался понять, что же вызвало у меня приступ неописуемого ужаса. Ведь ничего такого не было в моем сне. Я уже устал пытаться разгадывать загадки, которые, казалось, не имели отгадок, поэтому, сославшись на Зигмунда Фрейда, считавшего, что сновидения – это скрытые мысли и воспоминания, вызываемые событиями предшествующих суток, я решил, что мой страх – следствие того, что происходит со мной в последнее время, а также некоторых размышлений о затруднительном положении, в котором я оказался. Успокаивая себя подобным образом, я пообедал земляникой, сожалея об отсутствии сливок или сметаны, одел порядком подсевшие серые шерстяные брюки, алую атласную рубаху, высокие кожаные сапоги, пристегнул к поясу меч, накинул грязно-белый плащ, и двинулся в путь. Ориентируясь по мху, я шел на восток, надеясь, что все-таки доберусь до Аркола.
Солнце палило нещадно, жара стояла немилосердная. Сильно хотелось пить, во рту у меня пересохло. Выручала земляника, которой я набрал про запас довольно-таки много, завернув в кожаную куртку эти вкусные сочные ягоды. Я старался идти, не выходя за пределы теней, отбрасываемых деревьями, но все равно было очень душно и сильно хотелось пить. Я даже начал подумывать о дожде, хотя еще не совсем отошел от ночной бури, отобравшей у меня много сил, когда услышал справа журчание. Я бросился туда, не обращая внимания на ветви, царапающие мое лицо. Местами, прыгая с камешка на камешек, отражая лучи солнца в виде ярких бликов, среди деревьев струился глубокий и прозрачный ручей. Я упал на колени, и полностью опустив в воду голову, жадно глотал живительную влагу. Когда же, вволю напившись, я еще и вымылся, то испытал чувство, сравнимое разве только с оргазмом.
Я лежал у ручья и доедал ягоды, когда издали до
Сметая на своем пути кусты и молодые деревца, из чащи на прогалину, на которой я занимал оборону, вылетел огромный вепрь, а за ним показалась и свора охотничьих собак. Я оступился, и, пытаясь сохранить равновесие, сделал несколько шагов вперед и вправо, осознавая, что теперь дикий кабан несется прямо на меня. Мне ничего не оставалось, как, подождав с полсекунды, когда зверь окажется ближе, сделать резкий выпад, вонзив клинок ему прямо в глаз, и отпрыгнуть в сторону, оставив меч в теле кабана. Ничего не видя перед собой обезумевшим от страха и боли уцелевшим глазом, он пробежал еще несколько шагов и упал, зарывшись рылом и клыками в землю. Тем временем поляна заполнилась собаками, ловчими, егерями. Я кинулся к вепрю, чтобы освободить свой меч, но три всадника оттеснили меня к деревьям. Я подумал, что если сейчас дам деру в лес, то собаки, пущенные по следу, разорвут меня в мелкие кусочки. Поэтому я стоял и смотрел на происходящее. Охотники перевернули уже мертвого зверя и, вытащив из него мой меч, бросали на меня, такого хрупкого с виду, недоуменные взгляды, в которых проскальзывали одновременно и уважение, и страх, и удивление.
– Что случилось? – услышал я из-за спин загонщиков и доезжачих голос, показавшийся мне очень знакомым.
Все расступились, и на красивом вороном коне на середину прогалины выехал высокий мужчина, слегка полноватый. Весь в атласе, парче и шелке он являл собой колоритный тип истинного феодала. Но в глаза прежде всего бросалась не его холеность, не богатство его одежды, а большой горбатый нос, за который в студенческие годы, проведенные мной в Измерении Земля, у него была кличка "Слон". Когда же он сделал резкое движение кистью правой руки, вправляя сустав, я перестал сомневаться, что передо мной Вячеслав Иванов, или просто Славик, мой давний закадычный друг.
– Эй, Слон! Это я, Длинный! – заорал я, что было мочи, задыхаясь от радости.
Он быстро повернулся в мою сторону, слушая в пол-уха объяснявших ему происшедшее егерей, несколько мгновений пристально разглядывал меня, слегка прищурив глаза, затем лицо его расплылось в глупой улыбке ребенка, увидевшего клоуна, бесплатно раздающего мороженое и воздушные шарики. Он спрыгнул с коня и подбежал ко мне. Мы обнялись и заплакали.
– Привет, Артем! – сказал он.
– Привет, Славик! – сказал я.
Мы сидели за столом, уставленным всевозможными яствами, начиная от свежих помидоров и огурцов и заканчивая осетриной, икрой и раками. Мы пили водку и курили сигары. Он рассказывал мне, как стал королем Аркола. Оказывается, окончив университет, он женился на нашей однокурснице, которую он любил всем сердцем и в которой души не чаял. Я помнил ее. Она увлекалась психологией, а по вечерам читала Папюса. Звали ее Оксана Куницына. Она втянула в изучение магии Славика, кстати, обожавшего все сверхъестественное. Увлечение переросло в серьезные занятия и постепенно семейная пара овладела многими заклинаниями. Они разъезжали по всей Земле со своим шоу "Извне", сколотили на этом огромное состояние, продолжая черпать из древних манускриптов новые способы подчинения низших духов своей воле. Но однажды к ним явился, как выразился Славик "огненный демон с бездонными глазами", с которым он и Оксана не смогли совладать. Он бросил их в какой-то пульсирующий тоннель, грандиозный и ужасный, а когда они очнулись, то поняли, что оказались в другом Измерении. Они полностью лишились своих колдовских способностей, поэтому сначала было очень трудно, ведь они тут были никем, так как никого не знали и ничего не имели за душой, да еще и утратили свои тайные знания. Пришлось начинать с нуля. Через некоторое время Славику удалось подружиться с одним графом, который представил его с женой при дворе короля Аркола. Так началась его карьера в этом Мире. Обладая обширными познаниями в областях химии, физики, математики и многих других, Славик за восемнадцать лет, проведенных в Подлунном Мире, сумел достичь многого. К его мнению прислушивались советники короля, военачальники нередко просили у него помощи в составлении планов наступления или обороны, придворные преклонялись перед его умом, король уважал, а враги боялись. Немудрено, что когда умер правитель Аркола, не оставив после себя наследника, и Славик не долго думая, взял власть в свои руки, у него не возникло серьезных проблем. Подавив пару-тройку мятежей, убрав самых недовольных, он короновал себя год назад, как раз тогда, когда я покинул Подлунный Мир.