Принц для Золушки
Шрифт:
Поджав губы, Мариота предпочла промолчать.
Стрелять она научилась еще в детстве. Когда отец в тире учил этому искусству Джереми, Мариота всегда просила, чтобы ей тоже дали попробовать.
— Ты — девочка, и стрелять тебе никогда не придется, — как-то раз с презрением заявил Джереми.
Но отец возразил:
— Любая женщина должна уметь защищаться, так что твоей сестре стоит поучиться.
И он показал Мариоте, как следует обращаться не только с охотничьим ружьем, но и с дуэльным пистолетом. Она знала, что вряд ли когда-нибудь пустит оружие
— Ты готова? — осведомился Джереми. — Признайся, Мариота: ты ведь стосковалась по приключениям. Сколько можно сидеть дома и считать мух по углам.
Мариота молчала. Ее сердце отчаянно билось, а губы пересохли от волнения.
Она понимала, что затея Джереми сулит им если не гибель, то позор, и уже представляла, как их схватят и выдадут властям, заклиная судьбу, чтобы отец ничего не узнал об этой авантюре.
Сегодня они вместе завтракали, но отец по обыкновению был рассеян и погружен в размышления о своей книге. Джереми не менее сосредоточенно обдумывал план будущего нападения, и они почти не разговаривали. Тем более что завтрак был не слишком обильным и занял совсем немного времени.
Только когда Мариота принесла из кухни блюдо с жарким, Джереми воскликнул:
— Опять кролик!
— Прости, дорогой, — ответила она, — но в это время года трудно поймать что-нибудь еще, а за кроликов, к счастью, не надо платить.
Старый Джекоб ставил на кроликов капканы. Он и его жена были единственными слугами в доме и помогали Мариоте вести хозяйство. Сезон охоты на лесную дичь и водоплавающих уже закончился, а вот кролики по-прежнему водились в изобилии, поэтому питаться приходилось в основном ими.
На сладкое Мариота подала крыжовник, невольно вспомнив, как оцарапала руки о его острые шипы.
Отец машинально съел свою порцию ягод, не обратив внимания на то, что они недозрелые, а Джереми, проглотив пригорошню, сказал:
— Я не наелся!
— Боюсь, у нас остался только сухой кусок сыра, — огорчилась Мариота, — но миссис Робинсон обещала принести свежий сегодня вечером.
Робинсоны снимали за ничтожную плату находящуюся на землях Фордов ферму с условием, что арендаторы будут регулярно снабжать владельцев замка яйцами, молоком, маслом, а иногда и сыром.
Поначалу Робинсонов сделка вполне устраивала, но к концу войны многие фермеры разорились, а остальные не спешили расставаться с продуктами.
Мариота прекрасно это знала и понимала, что обещанный сыр Робинсоны отдадут ей неохотно, да еще и поворчат. Идти на ферму было и тяжело и унизительно, и она с удовольствием отправила бы туда старого Джекоба.
Но в это время года старик целыми днями был занят в саду, копая грядки, ухаживая за всходами, гоняя голубей, готовых наброситься на любой созревший овощ. Мариоте не хотелось отрывать его от дела.
Джереми доел вчерашний сыр и последний кусок масла.
Мариота надеялась, что он поделится с отцом, но лорд Фордкомб продолжал размышлять о своем и, казалось, не заметил, что они кончили
Встав из-за стола, отец сказал:
— Сегодня я очень занят, Мариота, и не хочу, чтобы меня беспокоили.
— Не беспокойся, папа, тебя не потревожат, — откликнулась девушка. — Я рада, что твоя работа движется.
— Да, все идет неплохо, совсем неплохо, — согласился лорд Фордкомб.
Он вышел из столовой, и они услышали удаляющиеся шаги в коридоре.
— Интересно, кто же это может ему помешать? — усмехнулся Джереми. — Если к нам вдруг заявится какой-нибудь гость, это будет настоящее чудо!
Мариота ничего не ответила, и он добавил:
— Ладно, сейчас как раз удачный момент для выполнения нашего плана, и мы должны им воспользоваться. Как только уберешь со стола, поднимемся наверх и выберем тебе нужный костюм.
Пока Мариота переодевалась, Джереми оседлал лошадей и отвел их в высокие заросли кустарника недалеко от замка. Оттуда они могли незаметно для Джекоба и его жены, миссис Бриндл, выехать на дорогу.
Впрочем, их опасения были напрасны. Вряд ли за ними кто-нибудь стал бы следить. Миссис Бриндл была уже стара. Вымыв посуду, она обычно садилась отдыхать в уютное кресло и мирно дремала перед горящим камином.
В былые времена в большой кухне без устали хлопотали кухарки, готовили повара и сновали со сменой блюд лакеи. Их было человек двадцать, если не больше. Теперь не осталось никого и кухня опустела. Мариоте пришлось закрыть ее, а также комнату для судомоек с вымощенными плиткой полами и огромными раковинами. Девушка часто вспоминала огромные чаши, в которых каждое утро взбивали сливки. Казалось, она вот-вот увидит, как поднимается плотная белая масса, и ощутит ее вкус. Сливки, как правило, подавались с овсяной кашей, которой даже Форды лакомились нечасто, поскольку это было весьма изысканное блюдо.
В последние же годы и молока-то едва хватало на завтрак и чай, а о сливках и говорить нечего.
«За все нужно бороться», — подумала Мариота.
Но однако, как ни тяжело им было, она была уверена, что Джереми вступил на неправедный и крайне опасный путь.
Предчувствуя недоброе, девушка стала молиться, чтобы по дороге им не попались кареты и Джереми беспрепятственно добрался до Вустерширской дороги.
Да и кого в такое время встретишь, разве что фермера с телегой продуктов или, может быть, священника, сопровождающего катафалк.
Мариота ехала следом за Джереми, стараясь не слишком отставать. Были бы у нее деньги, первым делом она купила бы породистого коня для зимней охоты.
Ее Файрфлай был уже стар. Он еле-еле тащился, и, случись им спасаться бегством, догнать ее не составило бы особого труда.
Джереми восседал на лучшем из оставшихся у них коней, но и тот не заслуживал похвалы.
Отец выкупил Руфуса у местного фермера. И теперь благородное животное верно служило своим хозяевам, не отличаясь никакими особыми достоинствами и, несмотря на все старания Джереми, так ни разу не перепрыгнув через изгородь более двух футов высотой.