Принц драконов
Шрифт:
Сьонед высвободилась и поняла, что все еще держит в руках чашу с вином. Она сделала большой глоток и решительным жестом убрала со лба волосы.
— Ты прав, надо сообщить в Радзин. Сегодняшняя ночь будет лунной.
Давви, шагнувший было ей навстречу, застыл на месте и вдруг покачал головой.
— Я совсем забыл, кто ты. Забавно… Я могу представить тебя принцессой, но…
— Но не фарадимской ведьмой? — закончила она, слегка улыбаясь. — Ты сам убедишься в этом, когда поднимутся луны.
— Хорошо. А пока сядь и отдохни. Не спорь. Принцесса ты или «Гонец Солнца», я все еще твой старший брат, девочка. —
Она рассказала Давви все и прокляла себя, когда увидела, как он побледнел при упоминании о сыне.
— С ним все в порядке, не волнуйся, — быстро спохватилась она. — Янте позволила ему уйти, наверно, для того, чтобы он вернулся и во всех подробностях рассказал, как она собирается убить Рохана. — Сьонед устремила невидящий взгляд на чашу с вином. — Я убью ее, Давви. Клянусь, что убью.
— Леди Андраде…
— Может сколько угодно обсуждать это с Богиней на досуге! Я увижу, как Янте падет от моей руки! Да, фарадимам запрещено убивать, но только не принцессам. Неужели ты не понял? Правитель имеет право казнить людей. — Сьонед заметила, что у нее дрожат руки, и поставила чашу. Она уже убивала; сколько еще убийств понадобится ей, чтобы понять эту нехитрую истину? Она больше не была «Гонцом Солнца», соблюдающим обеты, которые не распространяются на принцессу. Она давно нарушила все свои обеты. Ради Рохана.
— О Богиня, мой Рохан… — Она крепко обхватила себя руками и принялась раскачиваться взад и вперед, тщетно пытаясь унять колющую боль в сердце.
— Она не убьет его. — Давви погладил ее по спине.
— Да, до тех пор, пока не наиграется с ним! Ролстра и Янте заплатят за это жизнью! Им нужна Пустыня, да? Ну что ж, они ее получат. Их трупы поглотят Долгие Пески!
— За Фаолейном стоит союзное войско Ролстры и Ястри, а в нем девять сотен мечей, — предупредил брат.
Сьонед заставила себя выпрямиться и вытянуть руки. Кольца фарадима сияли, изумруд пылал зеленым огнем.
— Взгляни на них, Давви. Разве есть у Ролстры хотя бы один такой союзник? Вот к чему стремилась Андраде! Я знаю, все было задумано по-другому, но цель была именно такой. Принцесса-фарадим! Я могу вызывать Огонь. Это стоит больше, чем девять сотен всадников.
— Сьонед, мне не так уж много известно о «Гонцах Солнца», но я точно знаю, что ваши клятвы запрещают убивать.
— А мои клятвы принцессы? Или жены? Андраде знала, что делала, когда выбрала меня в жены Рохану. Я думаю, она рассчитывала на то, что фарадимами будут наши сыновья… но я бесплодна, Давви. Чума положила конец моей последней надежде. Поэтому придется действовать самой. Я воспользуюсь своим титулом и своими знаниями. — Она мрачно улыбнулась. — Не думаю, что Андраде считала меня способной на это. Но она сама заварила эту кашу и, насколько я знаю леди Крепости Богини, сама станет ее расхлебывать. Она не дура.
Лоб Давви прорезала еще одна глубокая морщина.
— Не заносись, Сьонед, — предостерег он.
— Мне некуда заноситься. Я замужем за принцем драконов, брат. Никто не летает выше нас.
Принцесса Тобин, одетая в платье цвета красного вина, прошла в покои сыновей, чтобы пожелать детям спокойной ночи. Она спешила: надо было успеть уложить волосы для небольшого вечера в честь посла из Сира.
Можно было побиться об заклад, что в спальне идет бой подушками… Да, так оно и есть. Наставник окаянных двойняшек и пара приставленных к ним несчастных оруженосцев устроили баррикады из перевернутых стульев и притаились за ними. Тобин вздохнула. Этих злодеев так быстро не успокоишь. Теперь она точно опоздает на обед.
— Прекратить! — оглушительно рявкнула она. Наставник, изготовившийся вцепиться в сиятельную лодыжку и нанести его светлости оскорбление действием при помощи вышитой подушки, поднял глаза, густо покраснел, потерял равновесие и позорно шлепнулся на пятую точку. Оруженосцы выбрались из-за стульев и трусливо бежали с поля боя. Близнецы издали победный клич и, вооруженные подушками такой же величины, как и они сами, стали подкрадываться к лишившемуся союзников наставнику. Тобин двинулась навстречу, схватила обоих за шиворот и встряхнула, как котят.
— Двое на одного… разве рыцари так поступают? — укорила она. — Оставьте бедного Гервина в покое!
Темноволосые, голубоглазые, похожие друг на друга, как драконы, вылупившиеся из одного яйца, Сорин и Андри даже ухом не повели. Обманутые своей жертвой, которая тихонько поднялась и предусмотрительно ускользнула вслед за оруженосцами, они принялись швырять подушками друг в друга, визжа от смеха, когда наволочки трещали по всем швам и наружу начинали сыпаться перья.
— Клянусь Дьяволом Бури, ну что мне с вами делать? — зарычала Тобин, убедившись, что платье придется сменить. Она взяла близнецов под мышки, уложила в кровати, встала рядом и устремила на сыновей грозный, как ей казалось, взгляд. Помогло это словно мертвому припарки: юные отпрыски ехидно усмехались, глядя на мать, облепленную перьями с головы до ног. Тобин отказалась от заранее обреченной на провал попытки напугать своих бандитов и засмеялась.
— Вы гнусные вредители, и я не знаю, какое бы придумать для вас наказание, — сказала она, по очереди обнимая сыновей. — Может, наслать вам волдырей на задницы?
— Это Огнем фарадима, что ли, которым нам грозила Сьонед? — дерзко спросил Сорин.
— Мы ей тоже не поверили, — ехидно вставил Андри и перебрался в кровать брата, желая получить свою долю материнской ласки.
Тобин поцеловала обоих и прижала их к себе.
— Давайте договоримся: если вы не прекратите хулиганить и придумывать всякие пакости, в этом году в Стронгхолд вы не поедете. Мы с отцом будем в это время в Визе, а вы останетесь дома!
— Но Сьонед обещала показать нам драконов! — завопил Сорин.
— Будет очень стыдно, если ваше поведение не позволит ей сдержать слово, правда? А сейчас спать немедленно! Вы весь день катались верхом, потом устроили настоящую войну… Только посмейте сказать мне, что у вас сна ни в одном глазу!
И вдруг Тобин ощутила, что прижатое к ее груди маленькое тельце странно напряглось. Темная головка Андри повернулась к окну, откуда струился серебряный лунный свет. Голубые глаза расширились, на них набежала тень, щеки побледнели, а губы беззвучно зашевелились.