Принц драконов
Шрифт:
Сон кончился, и она проснулась от звуков окружавшего их леса. Андраде села, вдохнула чистый утренний воздух и посмотрела на свои руки, хотя прекрасно знала, что этого делать не надо. Она верила в вещие сны только тогда, когда это было выгодно. А нынешний сон просто следовало как можно скорее забыть.
Чтобы отвлечься, она огляделась по сторонам. Неподалеку на голой земле спал Уриваль, закутавшийся в плащ. По другую сторону погасшего костра виднелись очертания двух других фигур. Деревья скрывали первый солнечный свет, которому было еще не под силу справиться с поднимавшимся от реки голубовато-зеленым туманом. Андраде потерла спину, дьявольски болевшую
Существовал простой способ излечиться от утренних болей и остатков зловещего сна. Андраде заставила себя подняться на ноги, морщась от боли в костях, протестовавших против утренней влажности и прохлады, а затем направилась к реке. Пока она искала подходящее место, чтобы умыться, усилия постепенно разогрели ее мускулы, а холодная вода окончательно прояснила голову. Она смахнула капли с лица и рук, заплела косы и почувствовала, что готова вступить в новый бой с этим враждебным миром.
Или хотя бы узнать, какие новые неприятности он ей приготовил. Богиня знает, что последние пять дней были достаточно тяжелыми. Мало ей Пандсалы, так еще пришлось всю дорогу от Крепости Богини терпеть присутствие Чианы. Девчонка сумела раздобыть лошадь и увязаться за ними. Обнаружили это слишком поздно. Андраде всерьез приняла высказанную шепотом угрозу Чианы все рассказать людям лорда Лиелла и стиснула зубы, упрекая себя за то, что шесть лет назад подобрала это дьявольское отродье. Но заниматься самобичеванием тоже было слишком поздно.
Уриваль, зная, что им понадобится помощь при форсировании рек, лежавших между Крепостью Богини и Сиром, не стал торопиться применять снотворное и магию «Гонца Солнца» против эскорта, посланного, чтобы проводить Пандсалу к отцу. Андраде была готова связать их в первую же ночь путешествия, но сделала это только вчера в полдень, и теперь они были свободны. Пандсала была просто счастлива, а Чиана, сидевшая на слишком большой для нее лошади, распевала во все горло. Вид обеих ничуть не улучшил настроение Андраде.
Новости, пришедшие с солнечным лучом, были ужасны. Мериды штурмовали Тиглат, строго соблюдая заранее избранную тактику. Их стрелы нашли несколько защитников города, они сами понесли кое-какие потери и быстро отошли. Андраде понимала, зачем это делается: постоянные мелкие стычки ослабляли дух оборонявшихся. Открытое сражение воодушевляет, а медленная, но упорная осада выматывает силы. У юного Вальвиса родился смелый план — с помощью регулярных вылазок перерезать пути снабжения меридов. Это позволило бы добыть продовольствие для города и дало бы воинам возможность вступить в непосредственный контакт с врагом. Однако этот план был отвергнут: Вальвису не позволили затеять открытый бой на равнине.
Тобин с близнецами благополучно добралась до Стронгхолда, но Андраде заметила, что в крепости почти никого не было. Взгляд на окрестности Тиглата показал, что расстановка сил меридов существенно изменилась: часть их отправилась
Андраде вытерла лицо и руки сравнительно чистой частью юбки и отправилась назад. Поднявшись наверх, она услышала тревожный крик Уриваля. Сенешаль в измятой одежде стоял перед погасшим костром, держал в руках плащ Пандсалы и был вне себя от злости.
— Ушла! — прорычал он. — Проклятая сука… она все-таки ушла!
Чиана сидела, поджав под себя ноги и не обращая никакого внимания на ярость Уриваля. Андраде увидела сооружение из седел, искусно имитировавшее две спящие фигуры, в то время как там была только одна, сделала пять глубоких вдохов, схватила самодовольно улыбавшуюся девчонку за шиворот и сильно встряхнула.
— Ты знала!
— Да, миледи, — кивнула Чиана. — Конечно, сестра отправилась к нашему отцу, — объяснила она, разговаривая с Андраде как с умственно отсталой, не способной понять самые простые вещи. — Должно быть, она уже там. А для верности она увела с собой всех лошадей.
Андраде отпустила ее и отвернулась, не желая, чтобы Уриваль увидел в ее глазах маниакальную страсть к убийству. Рыдания Пандсалы и ее обмен рукопожатиями с командиром отряда Лиелла всколыхнули подозрения Андраде, но во время путешествия принцесса вела себя безукоризненно, хотя могла в любой момент выдать обоих «Гонцов Солнца». А теперь бежала… заручившись поддержкой всегда готовой помочь Чианы. Андраде пыталась спасти их обеих, а они в награду погубили ее, потому что дар Пандсалы, получившей три кольца, теперь будет служить верховному принцу…
Андраде медленно повернулась к Чиане и увидела собственную руку, занесенную для удара. Но она не ударила. Девчонка заскулила от страха.
— Ты достаточно большая, чтобы понимать происходящее, и достаточно большая, чтобы предать, — с мертвенным спокойствием произнесла Андраде. — Чего еще ожидать от той, чье имя означает «измена»?
Чиана застыла на месте. В ее глазах горел вызов.
— Мой отец… — гордо начала она.
— Ходячий мертвец. — Андраде повернулась к Уривалю. — До сих пор я чтила традиции и колебалась. Но сегодня солнечный луч задрожит. Фарадимы становятся на сторону Пустыни, ее принца и ее армии.
— Пожалуйста, как следует обдумайте все, миледи, — ответил сенешаль, и его официальный тон значил больше, чем самые убедительные доводы против этого решения.
— Я имею на это право. Ролстра изолировал моих фарадимов от света. Одно, это заслуживает того, что мы с ним сделаем.
— Смерти? — спросил Уриваль.
— Мы не убийцы.
— И не палачи? — продолжал настаивать он.
— Нет, — ответила Андраде и впервые в жизни пожалела о своих десяти кольцах, браслетах и тонких цепочках, связывавших ее с древними обетами. — Нет, — повторила она. — Никогда.
Сьонед привыкла к темноте. В каменный мешок не проникало и искорки света. Даже свечу ей никогда не давали. Она не знала, сколько прошло времени, сколько миновало дней, ночей и снова дней. Еда появлялась через разные промежутки времени, как и входившие в камеру мужчины. Они возникали во тьме и сами были тьмой-тьмой, имевшей вкус и запах. Тьмой, которую она осязала.
Сьонед так и не успела найти тайный ход в Феруче, о котором рассказала Маэта. Она дождалась смены караула, но все же дала себя схватить. Это была ее вина: она поспешила и этим загубила все дело. И вот теперь сидела одна, брошенная в темную камеру.