Принц Густав. Выжить и победить
Шрифт:
Предсказуемо, Густав убедился, что в Падуе все намного круче. Это радовало, поскольку учиться мне совершенно не хочется. Благодаря Густаву, я мог оценить систему местного образования и ее итоги. Спасибо, не надо. Может, для 16 века это было немыслимо круто, но я-то к другому привык. Нет, если в этом универе будут читать интересные лекции, которые пригодятся, схожу. Пока и без того дел было достаточно.
Те же стекольщики, после успеха граненого стекла, периодически меня осаждали в надежде на новые идеи. Но я ждал, пока будет достроен мой собственный цех. И вот там уже я буду
Ну, а пока шла стройка, я занимался работой с красителями. Товар это был дорогой, но явно требовал улучшения. Нет, дешевые варианты тоже встречались. Дубовые корни, ветки и желуди использовались для получения коричневого (оттенок так себе получался). Более менее насыщенный цвет давали наросты на дубовых листьях. Серо-зеленый получался из разнообразных трав. Но тоже глаз особо не радовал. Ну и мутно-желтый делали из листьев резеды.
Нет, если использовать куркуму, или, скажем, шафран, цвет получался просто изысканный. Но и цена была очень высокой.
В изготовлении синего тоже не было проблем. Помимо ценного индиго, доступного только очень богатым людям, имелись еще и листья растения Вайда. Ну и конечно, существовал знаменитый красный краситель кармин, получаемый из карминовой кислоты, производимой самками насекомых кошенили.
Индиго, кстати, вообще периодически запрещалось, ибо выдерживать с ним конкуренцию было невозможно, но, понятное дело, сами себя богатые и знатные не ограничивали. Влезать во все это надо было осторожно, но знакомство с императором многое упрощало. К тому же, у меня было время продумать, как сделать это максимально прибыльно и безопасно. Прежде, чем строить еще один цех и нанимать людей, краску еще получить надо было.
Поташ у меня был, костяное масло я приобрел, кошениль тоже. Ну и начались эксперименты. Все, что я помнил из когда-то прочитанного — что поташ сначала надо использовать для очистки костного масла, а затем для осаждения настоя кошенили. Ничего странного, что я больше двух месяцев угробил прежде, чем получил-таки великолепный синий осадок. Вот теперь можно было строить помещение и искать семью мастеров, которые станут поставщиком королевского двора.
За сохранение секретов производства я не слишком опасался. Во первых, благодаря Витру, у меня и моих мастерских начала появляться хорошая охрана. А во-вторых, в 16 веке сами мастера берегли свои секреты. Ибо от этого зависел доход всей их семьи. Тут, как раз была другая негативная ситуация. Многие секреты умирали вместе с их владельцами. Секрет стекла «золотой рубин», например, в свое время пришлось изобретать заново. И оно тоже было в моих планах по изготовлению. Только не по рецепту Кункеля, а по рецепту Ломоносова.
— Изобретение нужно назвать нашим именем, — пыжился Густав.
— Ну конечно… ты же алхимик, блин! Новый Парацельс! И кто тебе мешал придумать что-нибудь новое? Не-е-т. Ты, с упорством долбодятла, философский камень искал. Кучу денег на него спустил.
— Я рассчитывал…
— Да знаю я! Только это все бесполезно. Что ты сейчас делал бы, с урезанным содержанием?
— Может, все-таки стоило с ним встретиться?
— А смысл? — скривился я. — Ты всерьез веришь, что он проникнется нашим тяжелым положением? Забудь. Мы и только мы сами можем о себе позаботиться.
— Я не ожидал, что ты начнешь заботиться и о других.
— Это ты об охране? Так то не забота, а предосторожность. Сначала, как ты помнишь, был Витр, который просто устал от бродяжничества. А потом людей набирал уже он сам.
— Ты ему доверяешь? — удивился Густав.
— Я никому не доверяю.
Профессия у меня такая была. Начисто исключающая доверие. Бывает, вытащишь ты человека из самой что ни на есть жопы жопной, а он все равно предаст. Причем совершенно по-идиотски. А бывает окажешь человеку небольшую, в общем-то, услугу, а он отблагодарит тебя так, что даже неудобно становится. Поэтому я предпочитал готовится к худшему.
Но, как ни странно, мои опасения пока не оправдывались.
Глава 5
Рубиновое стекло переливалось при свете солнечных лучей и выглядело поистине сокровищем. Это была победа. Победа полная и безоговорочная. Прежде всего, над собственным незнанием. Чтобы получить желаемый цвет стекла, мне понадобился не один год. Эксперименты, разочарования, отвлечения на другие проекты… и лишь к весне 1594-го я создал, наконец, то, что хотел. Очередной кирпичик в фундаменте моего благополучия.
Впрочем, жаловаться на жизнь и без того было грех. Даже не учитывая клад, я стал довольно богат. В предместьях Праги у меня было построено несколько мастерских, которые приносили очень хорошие деньги. Стекло (цветное и граненое), красители и (самое секретное производство, с беспрецедентной охраной) зеркала. Небольшие, с мужскую ладонь, и пока в очень ограниченных количествах. К ним делали оправу с ручкой (тоже произведение искусства) из дерева или из металла и продавали за сумасшедшие деньги.
Благодаря зеркалам я, наконец, смог разглядеть в подробностях, как я выгляжу. Нормальная внешность, как оказалось. Прямой тонкий нос, крупные глаза серого цвета, высокий лоб и темно-русые волосы, которые я, вопреки моде, стриг довольно коротко. Физиономия загорелая, обветренная, но породистая. Выгляжу моложе своих 26-ти.
— Я же говорил, что у меня прекрасная внешность, — надулся от гордости Густав.
— Ты говорил, что ты дамам нравишься. Да и насчет прекрасной ты… слегка преувеличил. Внешность как внешность, самая обычная.
— Ты все испортил, когда остриг локоны.
— Локоны пусть дамы носят, — огрызнулся я. — А стрижка да, не слишком удачная. Но теперь, имея возможность взглянуть на собственное четкое отражение, ее можно будет поправить. Я примерно представляю, как надо.
— Надо было соглашаться на покупку начищенной медной пластины. И ты намного раньше разглядел бы отражение.
— Что там вообще можно разглядеть? — отмахнулся я. — К тому же, у меня уже были планы по созданию зеркал. Так что глупо было покупать нечто худшее.