Принц Хаоса
Шрифт:
Слегка вздрогнув, я выпрямился, недоумевая, что нарушило мои грезы. То была наступившая тишина. Бансес прекратил чтение. Я уже собирался нагнуться вперед и прошептать что-нибудь Гилве, когда жрец начал Отпущение. Я был поражен, обнаружив, что помню все надлежащие отклики. Пение окрепло, наросло, я увидел, что и Мандор, и Дара, и Таббл подымаются со своих мест. Они двинулись вперед, присоединяясь к Бансесу у гроба – Дара и Мандор в ногах, Таббл и Бансес у изголовья. Прислужники отошли в сторону и принялись
Жуткого вечного света пламенных мозаик, покрывавших стены, было достаточно, чтобы я мог уловить движение внизу, когда прекратилось пение. Четыре фигуры чуть склонились – вероятно, для того, чтобы взяться за ручки гроба. Затем выпрямились и двинулись в сторону Края. Вперед вышел прислужник и в тот момент, когда почетная процессия миновала свечу, встал рядом, готовый задуть последний огонь, когда останки Свайвилла канут в Хаос.
Полдюжины шагов осталось… Три, два…
У кромки Бансес и Таббл преклонили колени, установив гроб в желобе на каменном полу; все время, пока жрец нараспев читал финальную часть ритуала, Дара и Мандор продолжали стоять.
Молитва закончилась, и тут я услышал проклятие. Мандор, казалось, рванулся вперед. Дару качнуло в сторону. Раздался гулкий звук – гроб ударился об пол. Рука прислужника уже начала движение, и в этот момент свеча потухла. Донесся скрежет скользящего гроба, снова проклятия, затененная фигура отпрянула от Края…
Затем последовал вой. Громоздкий контур упал и исчез. Вой убывал, убывал, убывал…
Я поднял левый кулак, заставив спикарт создать сферу белого света, будто выдул мыльный пузырь из соломинки. Когда он вырос до трех футов в диаметре, я отпустил его в полет над головами. Пространство вокруг меня наполнилось бормотанием – прочая колдовская тусовка дружно упражнялась в своих излюбленных световых заклинаниях; храм теперь сиял дюжинами огней.
Скосив глаза, я увидел Бансеса, Мандора и Дару, разговаривающих близ Края. А Таббла и останков Свайвилла с нами больше не было.
Мои собратья-плакальщики зашевелились. Я тоже, сообразив, что время моего пребывания здесь следует резко сократить.
Я перешагнул через пустой ряд, двинулся направо и тронул Гилву за относительно человеческое плечо.
– Мерлин! – воскликнула она, сразу повернувшись. – Таббл… опрокинулся, так?
– Похоже на то.
– И что же теперь будет?
– Лично я собираюсь сваливать, – сказал я. – Причем срочно!
– Почему?
– С минуты на минуту кто-нибудь начнет задумываться о преемственности, и меня задушат охраной. Мне бы этого не хотелось, особенно сейчас.
– Почему? – снова спросила она.
– Нет времени вдаваться в подробности. Но мне
– Разумеется… сэр, – промолвила она, несомненно как раз вспомнив о преемственности.
– Брось ты это, – сказал я.
Спикарт закрутил энергии, что подхватили нас и унесли прочь. Мы оказались в лесу металлических деревьев. Гилва озиралась, все еще держась за мою руку.
– Господин, что это за место? – спросила она.
– Я лучше не буду объяснять – по той причине, что сейчас это и так станет понятным. Когда я последний раз с тобой разговаривал, у меня был только один вопрос. Но сейчас их уже два, и в одном из них в некотором смысле играет роль это место, а кроме того, большую часть времени здесь никого нет.
– Спрашивай, – сказала Гилва, поворачиваясь ко мне лицом. – Я постараюсь помочь. Хотя, если это важно, я, возможно, не самая подходящая…
– Да, это важно. Но у меня нет времени устраивать встречу с Белиссой. Дело касается моего отца, Корвина.
– Да?
– Именно он убил Бореля из Драседки в битве Падения Образа.
– Да, я так и поняла, – проговорила она.
– После войны он присоединился к королевской миссии, что прибыла сюда для заключения Договора.
– Мне это известно, – кивнула Гилва.
– Вскоре после того он исчез, и, казалось, никто не знает, куда он делся. Какое-то время я полагал, что отец мертв. Позже, однако, я обнаружил свидетельства того, что он жив, но где-то заточен. Ничего не можешь мне поведать?
Неожиданно Гилва отвернулась.
– Это оскорбительно, – заявила она. – Намек за твоими словами…
– Прости, но я должен был спросить.
– Мы – благородный Дом. Мы допускаем превратности войны. Однако когда битва закончена, все обиды остаются позади.
– Я прошу прощения, – повторил я. – Знаешь, мы даже в родстве со стороны моей матери.
– Знаю, – сказала она, отворачиваясь. – На этом все, принц Мерлин?
– Да, – ответил я. – Куда мне тебя доставить?
Гилва помолчала секунду, потом промолвила:
– Ты говорил, у тебя два вопроса.
– Забудь. Насчет второго я передумал.
Она вновь повернулась ко мне:
– Почему? Почему я должна забыть? Из-за того, что я защищаю честь семьи?
– Нет. Просто я тебе верю.
– Ну и?..
– Это может повредить еще кое-кому.
– Ты полагаешь, что эго опасно, и потому решил не спрашивать меня?
– Многое из происходящего непонятно, а потому может оказаться опасным.
– Ты опять хочешь обидеть меня?
– Боже упаси!
– Задавай свой вопрос.
– Придется кое-что показать тебе.
– Давай.
– Даже если придется карабкаться на дерево?
– Какая разница?