Принц из сети
Шрифт:
Когда страшно за себя — это одно, но, когда из-за тебя может пострадать кто-то другой, это уже совсем другое. Сегодня Лекс, а то, что это был он, у меня не оставалось сомнений, добрался до Дмитрия Петровича. Но с таким же успехом он мог причинить вред и маме с Ванюшкой. От этой мысли все внутри болезненно сжалось, закручиваясь в тугую пружину, готовую выстрелить.
С каждым вдохом мой страх за близких только множился и пробирался тонкими иголками под кожу. Если этот извращенец хотел, чтобы я послушно стояла перед ним на коленях, склонив голову, то он был на верном
Кафе, к которому успела привыкнуть за время работы, встретило меня разбитыми окнами и едким запахом гари. С центральной улицы поджигать не решились, но другая часть здания, где находилась сама пекарня, прогорела до обугленных стен.
— Что приперлась? Я же сказала, тебе здесь нечего делать! Если бы не ты, ничего этого бы не случилось! — уже на входе с обвинениями встретила меня Дарья. Вместе с ней еще несколько человек собирали осколки в мусорные мешки и выносили разгромленную мебель.
— Не надо кричать, я уйду, — согласилась с ее доводами. — Мне жаль, что так случилось. Я этого точно не хотела и даже представить не могла, что все так обернется. Но могу я хотя бы получить расчет за то время, которое отработала? Нам с мамой очень нужны эти деньги… — закончила я совсем тихо, ощущая на себе взгляд, которым меня с особой жестокостью пытались разрезать на части.
— Бесстыжая тварь! Да как ты смеешь еще просить о чем-то? Видела я вчера твою маму, та еще расфуфыренная фифа! Кому-кому, а вам и так неплохо живется, — с грохотом отбросив метелку и воинственно выпятив грудь, на меня надвигалась разгневанная Дарья. — А тут человек бизнес потерял, сам при смерти по твоей вине.
— Скажите хотя бы, в какой Дмитрий Петрович больнице?
— Совсем идиотка? Думаешь, он будет рад тебя видеть, когда очнется? Проваливай подобру — поздорову, пока я тебе не накостыляла!
Я ушла. Не помню, как добралась до дома. А на входе в дверях лоб в лоб столкнулась с соседкой, которая в это время как раз выносила очередное вонючее варево для своих курочек.
— Что-то случилось? — искренне встревожилась она, удивленная моим отрешенным взглядом и отнюдь непрезентабельным видом.
— Ваш внучок спалил пекарню и едва не убил хорошего человека, — честно ответила я, желая поскорее пройти внутрь, но не тут-то было.
— Да как язык повернулся наговаривать на хорошего мальчика?! Мой Лешенька не такой! — взорвалась баба Нюра, перекрыв дверной проем своим объемным телом. — Я-то думала, ты нормальная девка. А нет, такая же, как твоя никчемная мать, все нос от нормального мужика воротишь. А ведь совсем его не знаешь!
— Лучше бы и вовсе не знала.
Чувствуя подступающую тошноту, толкнула соседку плечом и проскользнула внутрь. Добравшись до ванной, умылась холодной водой, а немого придя в себя, все-таки решилась позвонить самому мудрому человеку, которого только знала. Мне было стыдно беспокоить Нину Васильевну и до последнего не хотелось вываливать на пожилого человека с больным сердцем свои проблемы. Но сейчас, как никогда, я нуждалась в ее совете.
— Нянечка,
— Сашенька, девочка моя милая, сколько же тебе всего пришлось пережить! — недоумевала няня, и от родного голоса, наполненного любовью и теплом, на глазах снова наворачивались слезы. — Я позвала бы вас к себе в деревню, но до лета сама вынуждена ютиться в городе у сына с невесткой да с внуками. Отопления в деревенском доме нет, печка сломана, да и крыша ремонта просит, совсем худая стала.
— Я все понимаю, нянечка, — растерла по щеке слезу, сдерживая прорывающиеся всхлипы.
— А вам нужно бежать оттуда и чем быстрее, тем лучше! Может, продать что-то из вещей, чтобы выручить деньги? Все это наживное, не жалейте, а вот безопасность превыше всего. Ты справишься, Сашенька, всегда была сообразительной девочкой. И помни, мир не без добрых людей, да и Господь все видит и всем воздает по заслугам.
— Спасибо, няня. Кажется, теперь я знаю, что делать.
Со всеми этими событиями я и думать забыла о бабушкином кольце. Семейную реликвию, увенчанную крупным, а главное, редким розовым бриллиантом, должны были бы оценить в приличную сумму денег.
Вот только мама встретила мою идею без особого воодушевления.
— Сандра, ты в своем уме?! Да, я тоже хотела бы переехать в место получше. Но это не просто кольцо! Оно передается по наследству членам нашей семьи с восемнадцатого века! А еще, это единственная ценная вещь, которая у нас осталась, не считая надломленной гордости, — мама театрально вскинула руку и приложила кисть тыльной стороной к неожиданно разболевшейся голове.
— А что прикажешь делать, когда Лекс вернется? После того, что он натворил, я за вас боюсь больше, чем за себя. Неужели эта драгоценная побрякушка для тебя дороже безопасности собственных детей?
Этот вопрос мама оставила без ответа, а меня ее молчание окончательно лишило моральных сил. Нужно было что-то делать, но действовать без согласия мамы, а тем более бросить их с Ванюшкой и сбежать самой, я просто не могла.
Все решил случай, когда этим же вечером в ее любимые туфли от «Луи Виттон» забрался крохотный мышонок. Мама визжала так, что чудом не полопались стекла и барабанные перепонки у жителей соседних домов.
— Крыса! Там настоящая крыса! Они сожрут все мои вещи в чемоданах! А ночью во сне отгрызут нам пальцы! — не унималась мама, уже после того, как маленький мышонок, изрядно испугавшись ее воплей, удрал восвояси. — Завтра же съезжаем отсюда!
— И ты ради этого готова продать бабушкино кольцо? — пользуясь моментом, решила уточнить я.
— Ну, по большому счету, оно никогда мне и не нравилось, — сдала позиции мама, все еще боясь спуститься с кровати на пол.
— Раз так, завтра же я навещу нашего ювелира и подберу новое жилье. В нормальном районе, с приличной ванной и горячей водой, — продолжила я и госпожа Апраксина мечтательно прикрыла глаза, наверняка уже представляя, как наполняет ее водой с разными маслами и ароматной пеной.