Принц из-за моря
Шрифт:
Стефан перекрестился и вышел на улицу, где нанятая им охрана едва сдерживала толпу. В дом уже полетели камни, а вперед вышел оборванец, у которого в руке был факел. Он уже замахнулся, чтобы бросить его на крышу.
— Получи, сволочь! — взвизгнул Стефан, а бродяга упал, уставившись в небо удивленным взглядом. Щербатая улыбка так и не успела уйти с его лица.
— Убил! — выдохнула толпа, увидев короткую толстую стрелу, торчавшую из груди оборванца. — Убил, кастрат проклятый! Ну, конец тебе!
Толпа схлынула, отступив на десять шагов. Стефан еще раз взвел арбалет и стоял у своего порога,
— Бей эту сволочь! — орал вожак, но осел, получив стрелу в плечо. — А-а-а! — завыл он диким голосом, когда рука повисла плетью. Тяжелый наконечник раздробил кость плеча, и бедолага осел наземь, резко побледнев.
— А-ах! — снова выдохнула толпа, словно один большой организм.
Люди побежали, остановившись в полусотне шагов от дома, и стали совещаться. Ругань и божба длилась минут пять, но никто не расходился. Стефан направил арбалет на толпу и вновь нажал на спусковую скобу. Еще один горожанин упал, резко всхлипнув. Стрела пробила ему живот.
— Ну, теперь нам точно конец, хозяин, — сказал охранник. — Сейчас двери посрывают с домов и укроются за ними.
— Лавки, столы, стулья, всю мебель тащите на улицу, — резко скомандовал Стефан. — Она тут шириной восемь шагов. Валите все в кучу. Из-за нее отобьемся.
Как и сказал охранник, мародеры сорвали двери с ближайших домов, и пошли вперед, укрываясь за ними. Но было поздно. Поперек улицы лежала резная мебель из дома асикрита Стефана, а рядом с охранниками молча встали купцы, обнажившие ножи — саксы. Они были свободными людьми, и без оружия из дома не выходили. Бургундцы, франки из Кельна, бавары, парижские франки, которые почти не понимали языка своих братьев из Австразии, словене из Новгорода стояли плечом к плечу рядом с ромеями, нанятыми за золото. Их было в разы меньше, но узкая улочка, перегороженная изысканной обстановкой богатого еще недавно дома, давала им призрачный шанс на спасение. Варварам было уже все равно, они больше не придут в этот город. А если так, то зачем соблюдать его законы?
Мародеры бросились в атаку, и на баррикаде в ход пошли ножи и дубинки. Доместик Стефан, визжа как полоумный, поминая демонов подземного мира и Ахурамазду вперемешку с девой Марией, пускал стрелу за стрелой из-за двери собственного дома. Какой-то бродяга прорвался к нему через ряды бойцов и уже занес дубинку над его головой. Это конец, обреченно подумал доместик, бессильно опуская разряженный арбалет. Он зажмурился, ожидая удара, но он так и не последовал. Горожанин застыл на мгновение, а потом с утробным всхлипом упал лицом вперед, прямо в объятия своего врага.
— И-и-и, — тонко заскулил Стефан, когда ему на лицо толчками брызнула горячая кровь. Она прилетела из-под германского сакса длиной в локоть, которым работал молчаливый широкоплечий франк. Это он до самой кости перерубил своим ножом шею незадачливому погромщику, и теперь тот лежал в луже собственной крови, подергивая ногами в агонии.
Стефан осел по стене, теряя сознание от ужаса, который накрыл его с головой.
— То-о-о-р!
Сигурд Ужас Авар без медвежьей шкуры и маски производил не такое жуткое впечатление, но его плечи возвышались над макушками ромеев почти на локоть. Строй воинов перегородил улицу, выставив вперед копья. Толпа застыла в ужасе.
— Я доместик императора! — закричал Стефан. — Вы бунтовщики и должны быть наказаны! Но я дарую вам свою милость. Я и мои люди уходим в дом, а вы бежите отсюда изо всех сил, или воины василевса вас убьют. Вспомните, что было при великом Юстиниане. Тридцать тысяч мятежников перебили в цирке.
— Мы уйдем, — раздался злой голос из толпы. — Повезло тебе, сволочь. Не радуйся сильно, мы еще вернемся!
Защитники зашли в дом, а погромщики, подгоняемые уколами копий императорской гвардии, перелезли через завалы и скрылись без следа. Даны с любопытством разглядывали залитого кровью евнуха с арбалетом в руках и пересчитывали трупы, в которых торчали короткие стрелы. Увиденное им явно понравилось, и они оживленно обсуждали этакое диво, без стеснения тыча пальцами то в трупы, то в Стефана. Судя по всему, в казарме им будет, о чем поговорить.
— Ха! — Сигурд хлопнул по плечу Стефана, который все еще держал в руках разряженный арбалет. У доместика от этого удара даже колени подогнулись. — Я-то думал, что ты слабак, у которого нет яиц. А у тебя, оказывается, были еще одни яйца, но ты их зачем-то спрятал.
— Ты, наверное, теперь вису сложишь про эту битву? — обреченно спросил Стефан, колени которого выбивали барабанную дробь.
— Как ты догадался? — просиял простодушный Сигурд.
— Я хочу, чтобы ты прочел ее мне и этим людям, — Стефан показал рукой на купцов, которые с немалой опаской поглядывали на воина. — Только не сегодня, а когда все успокоится. Мы дадим пир в вашу честь. Ведь ты сочиняешь лучшие висы на свете, дружище!
Три дня спустя.
— Скольких, говорите, он убил? — поднял в изумлении бровь куропалат Феодор, принимая делегацию ткачей, принесших жалобу на действия императорского чиновника.
— Восемь человек, сиятельный, — почтительно ответили ткачи. — И еще нескольких ранил и искалечил! Как может работать ткач, если у него перебита рука?
— Значит так, — сказал совершено сбитый с толку брат императора. — Вы жалуетесь на то, что хотели ограбить и сжечь дом слуги императора, а он вышел из дома и убил из ручной баллисты восемь погромщиков? Убил дворцовый евнух, который в своей жизни ничего опаснее чернильницы в руках не держал? Я сейчас ничего не путаю?