Принц на белом коне под новый год
Шрифт:
Я постояла возле решётки, протянув руку. В этот раз он не был таким букой, и позволил тронуть свой нос, ткнулся мне в ладонь.
— Привет, — тихо сказала я.
6
Так сложно смириться с тем, что в декабре после четырёх уже, считай, вечер. А я ещё кормила и гладила лошадей, переодевалась… В итоге, когда я вышла на улицу, уже сильно стемнело.
Вокруг конюшни свет серебрил сугробы, создавая сказочно-новогоднее настроение, но там, дальше, не было ни фонарей, ни света окон. Утрамбованная дорога просто
Я медленно побрела в сторону поля, тайно надеясь, что сейчас кто-нибудь из занимающихся тоже пойдёт к автобусу, и будет не так страшно. Но никто не шёл, я вспомнила, что пара, которую я видела на пути туда, прощалась со всеми пока я гладила Снега, а ещё одна девушка кажется была на машине и тоже наверняка уехала.
Надо было уже собраться с силами, со смелостью, и пойти, потому что светлей точно не становилось. Но я не могла заставить себя ускорить шаг. Но даже так, двигаясь, как улитка, я неминуемо приближалась к границе света. И когда пересекла её — тоскливо оглянулась назад.
Там — тепло и ощущение зимней сказки, впереди же — пустырь и тёмная ночь. Никакие доводы разума, что все тут ходят, что ещё нет даже пяти вечера, не помогали, меня сковал животный страх. Инстинкты требовали развернуться и сидеть в безопасности. Я заставляла их молчать, но они напомнили, что у меня гудят ноги, и я даже убежать в случае чего не смогу.
Всё это и правда становилось глупым. Я шмыгнула носом, одёрнула куртку и решительно зашагала в темноту. Но стоило мне пройти шагов десять, как сзади меня окатило светом фар. Я обернулась.
Машина — старенькая Тойота — остановилась и из-за лобового стекла мне помахал Пашка. Я сдержанно улыбнулась, чтобы не выдать радости от того, что в темноте я больше не одна. Но стоять было странно и я тихонько попятилась дальше к полю.
Тем временем Пашка открыл дверь и, наполовину высунувшись из машины, крикнул:
— Подожди, ты куда?
— Домой, — ответил мой внутренний Капитан Очевидность.
Пашка усмехнулся, будто я пошутила.
— Да погоди, ты как-то убежала, не попрощавшись, я не успел тебе сказать. Хотел предложить подвезти.
“Убежала” — это не сильно соответствовало моей вялой попытке решительно отправиться в поле навстречу темноте. Но предложение было очень заманчивым. Безумно хотелось согласиться, раз и навсегда избавившись от дрожи и предчувствия долгой дороги, наполненной настороженностью и страхом. Но я помнила про Динку.
Если прямо сейчас, когда я и так тайком, против её желания отправилась сюда, ещё и сяду в машину её парня… Кем я буду после такого? Да и вообще для отказа был миллион причин.
Например, я знала, что конюшня работает до семи или даже до восьми, то есть Пашка из-за меня получит неприятности на работе. А ещё это неприлично — садиться к парням в машину… Правда ни последнего, ни про Динку, я вслух сказать не могла.
— Да не стоит, спасибо, — ответила я. — Что я буду тебя дёргать.
Кстати Динка не говорила, чтобы он её подвозил…
— Брось ты, не напряжёшь, — парировал Пашка и окончательно вылез из машины. Наверное, хотел открыть мне дверь, чтобы отказываться стало ещё сложнее.
Освещённый салон манил, обещая защитить от черноты зимнего вечера.
— Да нехорошо это. Что ты будешь из-за меня тут мотаться, правда. Спасибо, мне приятно, но иди, тебя там наверняка уже клиенты заждались.
— Да блин, Вика, — он уже откровенно смеялся. — Я ничего там из-за тебя не бросаю, не бойся. Мне нужно в город сгонять, хозяин попросил. Даже машина не моя. А раз всё равно еду, решил подхватить, чтобы тебе по темноте не ходить.
Теперь я почувствовала себя глупо. И, заодно, очень благодарной. Ну правда, если всё так, то отказываться — идиотство. Я ещё раз оглянулась на тёмную, несмотря на лежащий снег, дорогу. Потом посмотрела на машину, на Пашку. Он уже открыл для меня дверь.
И выбор показался очевидным.
— Точно по пути? — задала я контрольный вопрос.
— Да садись уже, — засмеялся Пашка.
Я забралась внутрь, села на потрёпанное сидение. Здесь сильно пахло конюшней, и хотя этот запах сена, конского пота и навоза мне даже нравился там, когда я любовалась лошадьми, в тесной машинке он заставил поморщиться. Когда я пристегнулась, Пашка выключил свет в салоне. Я обратила внимание, что сам он остался непристёгнутым. От этого сомнение снова всколыхнулось груди.
Мне не очень нравилось ездить в машине с незнакомыми водителями, не считая таксистов, хотя и с ними иногда… Мой папа всегда отлично и аккуратно водил, я слишком привыкла к комфортной плавной езде. А некоторые друзья и бывшие любили разогнаться с места, круто завернуть на повороте. От такого у меня сдавливало всё внутри, кончалось дыхание. Ощущение, которое я никогда бы не хотелаа испытывать по доброй воле.
И вот сейчас, когда Пашка наглядно продемонстрировал, как относится к правилам, я испугалась, что дальше будет хуже. А ведь темно уже, гонять вдвойне опасно. Но сдавать назад было поздно, мы тронулись с места. Я решила, что, если что, всегда смогу попросить его высадить меня после поля, где кончится дикая зона.
По неровной узкой дороге всё равно было не погонять, и мы катились в темноте, разгоняемой лишь светом наших фар.
— Ты никуда не торопишься? — спросил вдруг Пашка, когда мы уже порядочно отъехали от конюшни.
— М? — я не сразу поняла его вопрос. — Если тебе нужно куда-то заехать ещё, я могу и просто у остановки выйти, а там сама доеду.
Мой голос становился всё тише, и к концу фразы, когда я окончательно поняла, куда клонит Пашка, стих совсем.
— Да я не об этом.
Он развернулся ко мне и посмотрел так, чтобы никаких двойных смыслов вообще не осталось. Тягучий такой взгляд не в глаза, а на губы. Я даже заговорить боялась, будто было что-то постыдное в том, как они начнут двигаться.