Принц Полуночи. Трилогия
Шрифт:
— Ты предпочитаешь умереть?
— Я предпочитаю рискнуть. Ты же пилот, Зверь. Сколько ты проживешь без неба?
— Я не пилот.
— Как скажешь. Но ты не протянешь долго. Я видел летчиков, вышедших на пенсию, и я боюсь подумать о том, что когда-нибудь такая же участь ожидает и меня. А здесь мы окажемся в отставке намного раньше. Разве ты никогда не задумывался об этом?
— Речь-то не обо мне, — хмуро ответил Зверь. — Это не я собираюсь лететь неизвестно куда, и еще не факт, что лететь, а не взрываться.
— Речь и о
Зверь молча пожал плечами. Непонятно было все. В первую очередь столь легкомысленное отношение к жизни. Или к смерти. Но это не лучшая тема для разговора.
— Кстати, стартовать отсюда на болиде — не моя идея, — вспомнил вдруг Гот, — не только моя. Первым это предложил ты. Зачем? Отделаться от нежелательного свидетеля можно более простым и надежным способом. Ты сам хочешь вернуться на Землю, верно? Несмотря на то что там все начнется сначала, тебе снова придется убегать и прятаться, и шанс, что тебя поймают, достаточно велик. Я думаю, он не меньше, чем мой шанс погибнуть.
— Убегать? — Вот теперь напряженное внимание сменилось удивлением, как раз таким, о котором вспоминал Дитрих. — Куда убегать? Да за мной полицейская команда прямо сюда прилетит. Ты же сразу по возвращении доложишь начальству о том, кто я на самом деле.
Такое редко случалось, но все-таки случалось. В очередной раз Гот осознал, насколько по-разному видят жизнь они со Зверем. У того не было в голове других понятий, кроме как «правильно» и «неправильно». Быть убийцей — неправильно. Сообщить об убийце — правильно. Любой нормальный человек обязан поступать правильно, в то время как Зверь, человек ненормальный, «до абсурда не человек», обязан этот поступок предотвратить.
Сейчас его поведение в схему не укладывалась.
Либо Зверь был менее прямолинеен, чем казалось.
Как вариант, впрочем, можно было предположить, что он хочет дождаться, пока Гот посчитает координаты, поскольку сам этого делать не умеет, после чего тихо убьет командира и, скорее всего, Улу. А потом отправится на Землю. С управлением боевым болидом Зверь справится. С чем он, скажите, не справится?
Дерьмо! Гота передернуло от отвращения. К себе самому. Но мысль, появившись без приглашения, осталась болтаться где-то на краю сознания. Мерзкая мысль. Нечестная. По отношению к Зверю нечестная.
— Что, научился на землю смотреть? — удовлетворенно улыбнулся убийца. — А ты почти забыл, кто я, да? Врожденное, мать его, обаяние и подкупающая искренность. Не все тебе меня озадачивать, надо и мне иногда. Теперь, правда, что ни скажи, ты все наоборот вывернешь. Гот, я не собираюсь ничего делать. Правда. Мне проще на Земле как-нибудь выкрутиться, чем тебя здесь
— В-третьих, люди далеко не всегда поступают так, как того требует здравый смысл, — очень холодно — напомнил Гот, — а ты все время забываешь об этом. Я, конечно, доложу о тебе, это ты правильно заметил. Но почему ты решил, что я сделаю это сразу по возвращении. А не, скажем, через неделю после того, как на Землю вернетесь вы все?
— Смысла не вижу. Я ведь за эту неделю в такую дыру зароюсь — с собаками не найти.
— Ну, — подбадривающе кивнул Гот, даже не скрывая снисходительной насмешки, — уже тепло. Давай, напрягись, может, поймешь?
В голове не укладывалось! С такими мозгами, с такой скоростью обработки информации, с умением практически читать чужие мысли — такая ущербность разума Или души?
— Оплата, — кивнул Зверь после паузы. — Я сделал что-то полезное, и тебе… — он прищелкнул пальцами, подыскивая слово, — неудобно остаться в долгу. Между прочим, я не сделал ничего стоящего. Но, в общем, ясно. Ты предпочел вариант, когда и волки в ссылке, и овцы… гм. В рядах доблестной армии меня не будет, а остальное не твоя забота. Понял. Спасибо.
— Да уж. Понял. — Скепсиса в голосе Гота хватило бы на двоих майоров. — Это ваш Достоевский говорил, что гений и злодейство в одной голове не уживаются?
— Не Достоевский, у нас кроме него еще масса ученых была, — хмыкнул Зверь, к которому на глазах возвращалась самоуверенность, — Что еще ты хотел узнать?
— Узнать — уже ничего. А вот подумать вместе стоило бы. Ты знаешь, что никто и никогда не уходил в «подвал» даже из атмосферы, я уж не говорю о прыжках с поверхности планет?
— Знаю, — кивнул Зверь, — слишком большой получается выброс энергии.
— Вот именно. И если Цирцея так болезненно отреагировала на запуск буровой, если были верны ваши с Джокером прогнозы о том, что могло бы случиться, не расчисти мы лес возле шахты, что же ожидает нас после того, как мы превратим в стекло тысячи квадратных километров?
— Уйдем в горы, — Зверь взглянул на Гота с легким удивлением, — или под землю. Там безопасно. Не исключено, конечно, что планетка исхитрится и спешно сотворит какую-нибудь ужасную тварь, но это вряд ли.
— Уверен?
Сержант ухмыльнулся:
— Вот в этом — нет. Но на создание нового монстра в любом случае потребуется время.
— Ага. И ты рассчитываешь, что я все сделаю быстро.
— Конечно. Если вообще выживешь.
— Приятно, когда в тебя верят, — задумчиво констатировал Гот. И укоризненно посмотрел на запищавший коммутатор. — Отбой скоро, а им все неймется. — Он нажал кнопку: — Гот слушает.
— Это я. — Ула по обыкновению не сочла нужным представиться, здраво полагая, что ее голос узнают и так. — Слушай, пункцию мозга брать?