Принц приливов
Шрифт:
Когда я вернулся, Тодд все еще ревел, прислонившись к кожаной спинке стула. Слезы градом катились по еще пухлым щекам.
— Том, прошу тебя, молчи. Умоляю, не рассказывай об этом в школе. Меня и так никто терпеть не может.
— Вел бы себя по-человечески, без вывертов, и все бы к тебе нормально относились, — заметил я.
— Нет, это не поможет, потому что Рис Ньюбери — мой отец. Его все ненавидят. Против него я бессилен. Он все время устраивает эти штучки. И с таким отцом мне приходится жить.
— Но зачем ты наврал ему про Люка?
—
— Мой отец такой же.
— Но ты не знаешь, что такое отцовская ненависть. Мой ненавидит меня со дня рождения.
— За что?
— За неуклюжесть. За слабость. За то, что я абсолютно на него не похож.
— Я бы только радовался, что не похож на такого отца.
— Но он самый важный человек в Южной Каролине, — вступился за отца Тодд.
— И что? Ты же сам говоришь — его все ненавидят.
— Отец считает, что если люди тебя боятся, ими легче управлять.
— Вот он и сидит один в большом доме и колотит чужих детей, которые повздорили с его сыном. Конечно, здорово быть богатым и влиятельным и иметь разных знатных предков. Но я бы ни за что не хотел поменяться с тобой местами, Тодд.
Тодд шмыгал носом и вытирал рукавом глаза.
— Том, я не должен был называть так твою семью, — произнес он.
— Наконец-то ты признал это.
— Твоя родня — не такие уж плохие люди. В Коллетоне есть десятки по-настоящему дрянных семей. Даже сотни.
— Спасибо тебе огромное, кусок сала, — огрызнулся я, снова начиная злиться.
— Честно, я не хотел оскорблять никого из твоих. И с чего меня понесло? Можешь заглядывать ко мне в любое время. У меня есть коллекция марок и стол для бильярда. На нем можно и в другие игры играть. Буду ждать тебя сразу после школы.
— У меня вообще нет желания когда-либо переступать ваш порог.
— Хочешь, покажу тебе места, где солдаты-янки вырезали свои имена?
— Меня не интересует даже место, где генерала Шермана [89] пробрал понос. Я не собираюсь болтаться по этому дому.
Тогда я могу прийти к вам в гости, — предложил Тодд.
— Ты даже не знаешь, где я живу.
— Очень даже знаю. На острове Мелроуз.
Тодд встал, сделал несколько шагов и остановился у большой карты округа Коллетон. Это была морская карта с указанными глубинами всех рек и речек.
89
Шерман Уильям Текумсе (1820–1891) — американский военный, политик и писатель. Во время Гражданской войны один из наиболее талантливых генералов армии северян.
Я взглянул на очертания нашего острова. Он напоминал зеленый драгоценный камень в голубой оправе воды.
— Почему в наш остров воткнута красная булавка? — удивился я.
Такие булавки красовались
— Так отец помечает земли, которые собирается приобрести. Зеленые булавки — это участки, уже купленные отцом.
— Ему и так принадлежит почти вся округа. Зачем ему Мелроуз?
— Такое у него хобби. Отец утверждает, что земля — это деньги.
— Наш остров твой отец никогда не получит. Обещаю тебе.
— Если он чего-то очень хочет, то всегда добивается, — возразил Тодд. — Всегда.
— Тодд, если тебе нужно идти — не задерживайся. Это же твой дом.
— Ты больше не хочешь со мной говорить? Да?
— Ни капли не хочу. Меня мать ждет.
— Том, объясни мне одну штуку: почему ребята в школе любят тебя гораздо больше, чем меня?
— Все очень просто, Тодд. Нет никакого секрета. Я куда общительней, чем ты. Я болтаю с ребятами и совершенно не думаю, чем их отцы зарабатывают на жизнь и сколько получают. Ты другой. Ты никогда не здороваешься.
— Меня не тянет здороваться со всеми подряд.
— Тогда не удивляйся, что все считают тебя пентюхом.
— Я провожу тебя вниз.
Моя мать сидела в том же кресле, красиво скрестив ноги и неторопливо потягивая вино из бокала. Она смеялась каждой фразе мистера Ньюбери. Тот был само обаяние: весело шутил, сопровождая свою историю серьезными жестами, отчего получалось еще забавнее. Я разглядывал лицо этого человека. У него были такие же голубые глаза, как у его жены, но с зеленоватыми крапинками. Его глаза меняли цвет, но, возможно, мне так показалось из-за солнечных лучей, проникавших в комнату со стороны заднего двора. У мистера Ньюбери были короткие и пухлые руки без мозолей. Не только жесты, все его движения были замедленными. Я запомнил голос мистера Ньюбери: низкий и вязкий. Слова его звучали высокопарно, как проповедь священника, но восхваляли не Бога, а Риса Ньюбери. Конечно же, моя мать была абсолютно очарована.
— И тогда, Лила, я сказал губернатору: «Фриц, не стоит обсуждать подобные дела за коктейлем. Приезжайте на следующей неделе в Коллетон, встретимся у меня в офисе». И можете себе представить — в понедельник он является, с неизменной шляпой в руках. Теперь я укрепляю престиж нашего губернатора в остальном мире. Я, знаете ли, даже входил в его комитет по выборам. Однако я остаюсь верен своей философии: бизнес есть бизнес.
— Целиком с вами согласна, Рис, — с энтузиазмом подхватила мать. — Всегда считала, что дружба не должна мешать деловым отношениям.
Наконец мистер Ньюбери заметил нас с Тоддом; мы переминались с ноги на ногу в дверном проеме. Он взмахом руки подозвал нас. Увидев Тодда, мать приглушенно вскрикнула:
— Тодд, бедняжка. Как ты пострадал!
Она поднялась, подошла к Тодду и осторожно дотронулась до его распухшего лица.
— Мне так стыдно перед тобой за своего сына. Ты бы знал, какую порку я ему вчера устроила. Бедняжка Тодд, как тебе досталось.
— Не волнуйтесь, миссис Винго. Я это заслужил, — произнес Тодд, к моему облегчению.