Принц Шеннийский

Павлов Игорь Васильевич

— Пожалуйста… пожалуйста, хватит! Я больше не вынесу, прошу! Остановитесь! О Великие, как больно, больно. Не надо больше…

От третьего удара она визжала не своим голосом, пыталась уползти, но громила удержал ее за ногу.

— Не бейте, я сделаю все, только прекратите, — сквозь истерику лепетала она.

— К кому ты обращаешься? — подхватил Бруно.

— Не бейте хозяин! — взвизгнула Николь и разрыдалась сильнее прежнего.

— Не слышу! Что ты сказала?! — не оставлял ее Бруно.

— Вы мой хозяин!

— А ты кто?

— Я рабыня!

— Ты

хочешь стать моей рабыней?!

— Да, хозяин! — прохрипела она. Бруно радостно хлопнул в ладоши.

— Клеймо! — взревел он.

— Что?! — закричала Николь, резко вскинув голову. Здоровяк Гарик поднял ее за волосы и поставил на ноги. Стража в бежевых одеждах прикатила стальную скрипучую тележку с ярко красными углями, из которых торчал стальной прут. Девушку охватил ужас. Тем временем другие ребята принесли деревянное кресло и ремни. Когда ее усаживали, она брыкалась до первой смачной пощечины. Талию и левое бедро зафиксировали широкими ремнями. Сдавили так, что бедро покраснело, а щеки Николь налились краской от давления.

Бруно поднялся и подошел к жаровне. Мы с Глорией переглянулись. Театр удался, мы впечатлены. Вальки выглядит озадаченно.

— Пожалуйста, — простонала Николь, заливаясь слезами. — Бруно…

— Надо же, ты вспомнила мое имя, — усмехнулся тот, поднимая прут, на конце которого сияло раскаленное добела клеймо. — Запомни этот день, Николь.

— Я дам тысячу золотых рин, мой отец богат, он одарит тебя, — ее слова оборвались, сменяясь отчаянным визгом. Шипение и запах горелого мяса ударил по моему сознанию. Бруно убрал клеймо от бедра не сразу, немного подержал, чтобы был четче и качественнее отпечаток. Опытный работорговец сам клеймит рабынь.

— Теперь ты рабыня на всю оставшуюся жизнь, и клеймо будет напоминать об этом, — проговорил купец, кинул прут обратно в жаровню и вернулся в свое кресло.

— Спасите меня, мне плохо, мои рыцари, папа, папочка, спаси, — заблеяла Николь, пребывая в неком беспамятстве. Мне почему — то не было ее жалко. Вообще никакой жалости. Я понимаю, что все это плохо, не правильно… Но чувства противоречивы. Бруно имеет право поступить так с ней, я не знаю почему мое подсознание говорит мне это. Просто чувствую, передалось его торжество, удовлетворение. Это их культура, на Биларозе каждый день обращают в рабство похищенных женщин. Это их жизнь. А я всего лишь гость.

Ее освободили, быстро приведя в чувства. Долго ломать комедию и страдать тоже не дали. Гарик держит нещадно, чуть что — хватает за волосы и поднимает как пушинку.

— Рабыня, — усмехнулся Бруно. — Простая, дешевая рабыня с обычным рабским клеймом. Нравится тебе быть рабыней, а?

— Нет. — Буркнула Николь, но когда Вика продемонстрировала плеть, та исправилась. — Да, хозяин.

— У рабыни не должно быть вещей, — продолжал Бруно. — Она сама вещь.

Вика подошла, избавила ее от колец, серег и стала ловко снимать драгоценные заколки с каштановых волос. Вскоре каскад локонов обрушился на дрожащее тело. Герцогиню трясло. Блондинка аккуратно

с неподдельной заботой заправила ей волосы за спину, чтобы было видно грудь.

— Совсем забыл! — воскликнул купец. — Одна маленькая деталь! Ошейник.

— Да хозяин, — прочирикала одна из рабынь и достала из — за декоративного камушка несколько блестящих стальных колец. Она подошла к Николь, примерила на глаз нужный, разомкнула кольцо и ловко нацепила на белую шейку стальную полоску. Раздался щелчок замочка.

— Он давит, — простонала Николь. — Снимите, прошу.

— Дерзкая рабыня забыла про плеть, — усмехнулась Вика. Герцогиня закусила губу, трогая одной рукой свой новый ошейник.

— Посмотри на Гарика, — скомандовал купец. Та взглянула на здоровяка. Тот скривился с презрением в глазах. — Узнаешь его?

— Нет… нет, хозяин, — прошептала Николь.

— А горное озеро Ваен помнишь? — ехидно поинтересовался Бруно. — Давай припоминай. Как ты его получила?

— Отец подарил его мне на двадцатилетие! — взвинтилась девушка. — Хочешь, я отдам его?

Вика резко хлестнула Николь по плечу. Та взвизгнула.

— Где твое почтение рабыня, ты дерзкая и необученная сука, — проговорила насмешливо блондинка. Не думал, что рабыни могут друг к другу испытывать злость или какой — то особый негатив. Они же все сестры по несчастью.

— Когда — то Гарик жил у этого озера со своей семьей, — начал Бруно. — Ты гостила у него, он катал тебя на лодке, вы ловили рыбу… ты помнишь, как была восторженна этому занятию? А как Гарик жарил вам ее на костре? А потом ТЫ сказала отцу, что хочешь это озеро себе. А когда Гарик отклонил предложение лорда продать землю у озера, твой отец приказал своим вассалам сжечь его дом. Погибла вся его семья. Жена, две дочери и маленький двухлетний сын. Ты знала об этом?!

— Нет!

— Вот теперь знай, что по твоей прихоти погибли невинные… Гарик, ты держишь зло на Николь?

— Нет, хозяин, — прогремел здоровяк, играя канатами мышц.

— Почему же Гарик? — удивился Бруно.

— Это всего лишь рабыня, — пожал плечами тот, глядя Николь в глаза, ее заплаканная мордашка скривилась в ужасе.

— Прости, — пробубнила она. — Я не знала, что так будет, я… я…

— Ты всего лишь рабыня, — повторил здоровяк. — Твоя жизнь принадлежит хозяину.

— Отпустите меня, — снова захныкала Николь. — Я заплачу, земли, титулы…

— У тебя ничего нет, ты рабыня, — уточнил Бруно.

— У меня есть честь! — заявила Николь. — Ты можешь забрать мою честь, мою девственность…

Бруно рассмеялся. Рабыни злобно захихикали.

— У рабыни ничего не может быть своего. А девственность твоя мне не нужна. Смотри, сколько красавиц жаждут отдаться мне. ТЫ думаешь, что особенная?! Нет. ТЫ просто рабыня, пожалуй, будешь рабыней для утех.

— Нет! Никогда!

— Гарик, бери ее девственность! — скомандовал Бруно.

— Да, хозяин.

— Не смей, — прошептала Николь. — Я покончу собой, я… сумею это, я… прости меня, Гарик, прости… Гарик?