Принц Шеннийский
Шрифт:
— Ты всего лишь рабыня, — повторил Гарик, поглаживая Николь по дрожащим плечам.
— Хорошо, — прошептала Николь, внутри ее что — то оборвалось, это почувствовалось в ее тоне. — Уведи меня отсюда, и я отдамся тебе без сопротивления. Но этого, этого так не оставлю…
Вместо ответа здоровяк мягко обогнул ее, заходя сзади, обхватил неспешными движениями за тоненькую талию. Дрожащая Николь потеряла бдительность, поддалась, на мгновение растворяясь в его объятиях. После стольких мучений и истязаний ей нужна была эта поддержка.
— Ты слишком зажата, — проговорила ласково Вика. —
Гарик сел ниже и упал на спину, завалив на себя Николь. Воспользовавшись инерцией, с которой ноги девушки ухнули за телом, он ловко и быстро просунул свои руки под ее коленями, раздвинув ее ноги и вскинув их к груди. Его кисти молниеносно прошли над плечиками герцогини. Не успела Николь опомниться, как огромные ладони сомкнулись в замок за шеей бедняжки. Положение оказалось удручающим, ноги так и остались прижатыми к телу.
Николь так и не успела уловить момент, когда в одно мгновение ласка и мягкость огромных рук сменились сталью. От такой нагрузки ее шейка согнулась вперед до предела, а подбородок уперся в упругую грудь, что продолжала торчать даже в лежачем положении. Теперь она сверху, расположившись на громиле с растопыренными ногами. В такой позе, что нам видно ее охваченное ужасом личико, прижатое подбородком к пышной груди, сдавленной по бокам собственными ляжками и собранной к центру. Все ее сжавшиеся отверстия выставлены напоказ. Она и сама уже увидела вытаращенными синими глазами свою аккуратную, еще не знавшую члена киску, которую старательно сегодня побрила, в рамках повседневной личной гигиены (это все — таки жаркий Восток). Ей бы еще шею подлиннее и можно было увидеть свой собственный анус.
Здоровяк сцепил ее намертво. Белые ноги, согнутые в коленях, отчаянно пытались выпрямиться. Но накаченные руки Гарика были потолще ее ног и явно сильнее. Она потрепыхалась, раскинув ручки, как безвольные веточки, единственное, что она могла сделать, это помотать своей выпяченной задницей. Но стоило ей только разойтись в своем сопротивлении, как здоровяк надавил ей на шею, предупреждая, чтобы прекратила вырываться. Николь пискнула и утихомирилась. Она поняла, что стала абсолютно беспомощна и доступна.
— Ой, шея! Шее больно! Она сейчас сломается! Отпусти! Что вы со мной делаете?! — мямлила она, говорить в такой позе было не очень удобно. — Остановитесь! Не смотрите на меня! Уроды! Твари! Я этого вам не прощу! Меня еще так никто не унижал! Ненавижу! Уроды!.. Не смотрите, пожалуйста, прошу. Отпустите, я не могу дышать, мое бедро горит, очень больно, мне нужен лекарь. Сжальтесь хозяин… Хозяин!!
Рабыни рассмеялись. Глория закрыла рукой лицо. Бруно поднял руку, все заткнулись и посмотрели на него с какой — то мольбой.
— Сара, Лилит, — гаркнул Бруно. — Хорошо.
Скромненькая, что играла на дудочке и кудрявая брюнетка подбежали к распахнутой Николь, скинули свои туники и присели на корточки. Мне показалось, или остальные рабыни посмотрели на этих двоих с завистью?
— Эта поза называется «позой девственницы», — ласково произнесла кудрявая Лилит. Это прозвучало цинично. Она слегка похлопала Николь по натянутой заднице. В ответ раздался недовольный возглас.
— В таком положении хозяин
— Что… что ты собираешься делать?! — прошипела Николь.
Вместо ответа рабыня опустила ладонь к нежной белой коже Николь и стала гладить заднюю сторону бедра. Ее рука постепенно опускалась ниже к растянутой ягодице. Герцогиня отчаянно мотнулась, через мгновение раздался звучный шлепок, сопровождаемый визгом. Рабыни разразились хохотом.
— Не дергайся, а то возьму плеть! — предостерегла Лилит, замахиваясь еще раз. Тем временем музыкантша Сара обошла здоровяка со стороны головы и присев на корточки, потянулась руками к аппетитной груди Николь.
— Убери свои мерзкие пакши, — отчаянно прошипела Николь, когда Лилит повела пальцем около самой киски, и тут же взвыла, потому что вторая рабыня бесцеремонно ухватила ее за соски. Я тут же разочаровался в музыкантше, она казалась мне скромной и самой застенчивой среди всех. Но теперь я вижу, как горят ее глаза.
Лилит продолжила гладить Николь, постепенно приближаясь к заветным горячим местам девушки. Вскоре она подобралась к киске и нагло (а главное неожиданно для самой Николь) раздвинула плотно сомкнутые половые губы, демонстрируя нам нежную красно — розовую плоть.
— О! — одобрительно произнесла кудрявая. — Какой прелестный цветок.
— О Великие! Что ты делаешь? Не смотрите, не надо, прошу, — отчаянно заскулила герцогиня, закрывая глаза и демонстрируя мокрую россыпь ресниц.
— Стыдливая маленькая сучка, — проронила одна из рабынь — зрительниц. Раздались игривые хихиканья.
— Грязная сука, — отчаянно проблеяла Николь, когда рабыня опустилась языком к киске. Лилит приподнялась.
— Это я — то грязная? — усмехнулась она. — Мы рабыни для утех, мы готовы к любым неожиданностям. А ты? — С этими словами она опустила ладонь к анусу и демонстративно постучала по нему указательным пальчиком. Брови Николь взвинтились ко лбу. — Может, проверим, кто из нас грязнее?!
— Нет! Стой! — взвизгнула оживленно герцогиня. Ее синие глаза вытаращились и стали просто огромны. — Я грязнее, я! Не надо, пожалуйста!
— Только из женской солидарности, — усмехнулась Лилит, уводя от ануса палец, чуть надавив. Тем временем Сара уже вовсю разминает грудь бедняге. Поставила ее соски, теперь треплет их своими пальчиками. Герцогиня приоткрыла рот и беспомощно хнычет.
— Не надо, прошу, прекратите, — бубнит она сквозь слезы и сопли.
— Если ты не расслабишься, будет больнее, — участливо говорит Лилит и двумя быстрыми движениями разматывает тряпку, что служила трусами у здоровяка. Из — под нее вываливается вялая «сосиска», огромная такая. Теперь я закрываю руками лицо. А Глория впивается в действо. Сквозь пальцы я вижу, как Лилит на четвереньках, выпятив задницу, старательно насасывает член, что с огромной скоростью увеличивается до невероятных размеров.