Принц-странник
Шрифт:
В дверях вырос Том и пальцем поманил своих спутников. Те с облегчением вышли из общей комнаты и последовали за ним.
– В нашем распоряжении чердак. Хозяин стелет там солому. Пищу для нас готовят, поедим в одной из комнат. Я им хорошо заплатил, чем, кажется, немало удивил хозяина, но у него разгорелись глаза, и он предпочел взять деньги, ни о чем не спрашивая.
– Раз так, надо быстро поесть, и – на чердак! – сказала горбунья.
В коридоре они услышали, как кто-то кричит на конюха – громко и властно.
– Давай, малый,
Хозяин трактира затрусил во двор, и вскоре они услышали его подобострастный голос.
– Пойдемте, – сказала горбунья, и они пробрались в маленькую комнатушку, где для них были приготовлены утка, кабан и эль. Ребенок проснулся и нехотя разделил с ними трапезу. За едой разговоров почти не было, ребенок сразу вновь уснул, и горбунья заявила, что отправляется на чердак и не спустится до утра, потому что ни на секунду не хочет оставлять ребенка без присмотра.
– Я вам покажу, как пройти, – сказал Том. – Это прямо наверху, под карнизом.
Выйдя в коридор, они натолкнулись на только что приехавшего заносчивого гостя; тот, прислонившись к стене, громко отдавал распоряжения и с отвращением оглядывал обстановку. Заметив горбунью с ребенком на руках, он замолчал, и в лице его появилась неприязнь.
Горбунья поспешила за Томом и, поднимаясь по лестнице, услышала:
– О, Боже! Это не трактир, а пивная какая-то! Куда деваться приличному человеку, если здесь всюду вертятся нищенки-горбуньи и прочая шатия-братия. Эй, ты, разрази тебя чума! Почему сразу не сказал мне об этом?
Горбунья, не поворачивая головы, поднялась по узкой лестнице за Томом, и они оказались в длинном, темном помещении с низким потолком. Через незастекленное окно виднелась крыша. На полу лежали два вороха соломы – будущие постели. Спать на них было жестко, но одну ночь можно и перетерпеть.
– Иди, доедай ужин, – приказала горбунья, – а я останусь с ребенком. Вы приходите сюда, но сначала досыта наешьтесь.
Том, поклонившись, ушел, а она, положив ребенка на солому, осторожно притронулась к его лобику губами, потом легла рядом. После дневного напряжения она почувствовала себя страшно уставшей. Пытаясь унять колотящееся сердце, она подумала, что можно немного и успокоиться: до утра они будут в безопасности, а там и до Дувра рукой подать. Здесь можно выспаться, набраться сил, а на рассвете продолжить путь.
Дверь неожиданно открылась. Вошел заносчивый незнакомец и, увидев ее, замер:
– Э-э!.. Я не знал, что тут есть кто-то. Я принес соломы.
– Благодарю вас.
– Вас четверо, не считая маленькой девочки, так?
– Маленького мальчика, – уточнила она. Рука ее вновь коснулась ребенка, казалось, ей необходимо было всякий раз удостовериться в его присутствии, когда речь заходила о нем. Мужчина приблизился и всмотрелся в спящего ребенка. Его пристальный взгляд напомнил горбунье женщину на берегу, заметившую, какая
– Маленький мальчик, – сказал аристократ, – с внешностью девочки.
– Он еще есть малыш, и мне имели говорить, что больше походить на мать, чем на отца.
– Вид у него, – продолжал пришедший, – как у ребенка какого-нибудь вельможи.
И он так посмотрел на горбунью, что щеки ее запылали. В тот момент, когда густая кровь прилила к ее грязному лицу, она показалась на редкость молодой и пригожей.
Мужчина понизил голос:
– Леди, – сказал он, – здесь есть человек, лояльно настроенный по отношению к его величеству.
Она не ответила и только крепче вцепилась в ребенка.
– Ваши руки слишком изящны, мадам, – продолжил незнакомец. – Они выдают вас. Вам следует лучше прятать их.
– Мои руки? Я горничная своей госпожи.
– Ага! Этим все и объясняется?
– Да. Этим все и объясняется.
– У вас немного съехал горб, леди. Если позволите, я бы сказал, что он несколько высоковат. Вам стоило бы чуть больше сутулиться.
Горбунья попыталась заговорить, но не смогла: во рту пересохло, она вся дрожала.
– Я был в армии короля при Эджхилле, – продолжал придворный. – С маленьким принцем Чарлзом и его братом Джеймсом. Что-то в нем было такое – я имею в виду Чарлза, – что заставляло ему служить. Он был всего лишь мальчиком, но я никогда его не забуду. Высокий для своего возраста и слишком смуглый для англичанина, с готовностью улыбавшийся всякому человеку некоролевской крови! Всего лишь один из нас, и все-таки другой… Он прибыл для участия в штурме Эджхилла… Да благословит его Бог! Господи, сохрани принца Уэльского!
– Вы смелый человек: говорить такие вещи незнакомой женщине!
– Время требует смелых дел, мадам. Можете мне довериться. Желаю вам быстро и успешно переправиться через Ла-Манш.
– Ла-Манш?
– Вы же идете в Дувр, мадам. А там переправитесь через пролив и окажетесь рядом с королевой.
– Я ничего подобного не говорить, чтобы вы мочь так думать.
– Говорят, королева – корень всех бед короля, мадам. Может быть, и так, но она предана делу короля. Бедная леди! Вот уже два года как она покинула Англию, и произошло это, если не ошибаюсь, всего через пару-другую недель после рождения младшей дочурки, малышки Генриетты.
– Мне не подобать говорить о таких великих людях.
– Доверьтесь мне, мадам. Если я хоть чем-то могу быть вам полезен…
– Спасибо, но я быть всего лишь бедная женщина, которая пробираться к семье хозяина с мужем и другими слугами.
Дворянин поклонился и вышел, но она долго не могла даже шевельнуться, настолько сковал ее страх. Даже там, на дороге, когда мимо ехали на лошадях солдаты – враги короля, она меньше боялась, чем сейчас. Стены чердака показались ей стенами тюрьмы.
Когда молчаливая троица поднялась наверх, горбунья сидела на соломе, держа на руках ребенка.