Принц-странник
Шрифт:
– Сомневаюсь, что он женится на Генриетте, пока я в роли изгнанника. Ах, Мэри! Если я вернусь на трон, какие грандиозные изменения произойдут!
Вот тут уж без всяких сомнений моя маленькая Минетта станет королевой Франции! Каким замечательным событием для обеих наших стран это будет! Какой альянс! Я полюблю Францию еще больше, если ее королевой будет Минетта!
– А королевой Англии – мадемуазель!..
– О, вот в этом я сомневаюсь. Очень сомневаюсь! Существует одно серьезное препятствие, мешающее нам соединить руки у алтаря. Пока я в изгнании, она не
– Первым нашим шагом будет восстановление престола в Англии.
– Первым шагом! Шутка сказать! Хотя кто знает, может быть, однажды это и осуществится.
По возвращении в Лондон Люси обнаружила, что за ее отсутствие город неузнаваемо изменился.
Люди теперь одевались в серую одежду и сами выглядели серыми, угрюмыми и подавленными, либо источали бесконечное и непереносимое самодовольство. Уличные певцы куда-то исчезли, не было больше стихийных карнавальных шествий, столь обычных в былые годы. Одни только публичные дома по-прежнему процветали, и их обитательницы по-прежнему щебетали из раскрытых окон, переговариваясь друг с другом.
Люси нашла комнату над цирюльней невдалеке от Сомерсет Хауса. Цирюльник с радостью пустил к себе госпожу Барлоу, как она назвалась. О ее связи с королем, о том, что кареглазый мальчуган – сын Чарлза, никто не знал. О детях заботилась Энн Хилл, и она рассказала хозяину, что ее хозяйка настоящая леди, которая жила за границей и давно мечтала вернуться в родные места.
У них оставались кое-какие деньги, и несколько дней Люси могла лежать в комнате, глядя на улицу, но вскоре она вновь ощутила потребность в любовнике.
Каждый день Энн открывала новые и новые перемены, происшедшие с Лондоном. Таверны оказались закрытыми, травля быков собаками запрещена, парки, исключая Малберри-гарден, не работали, давно уже не проводились в церквях рождественские богослужения, не устраивались танцы на улицах в день первого мая.
– Зачем мы вернулись? – стонала Люси. – В Кельне и Гааге было в сто раз веселее!
Через несколько дней после приезда она тщательно оделась и выбралась на улицу. Все смотрели на нее, настолько она отличалась от других женщин и казалась иностранкой. Вскоре она нашла и любовника – высокопоставленного офицера —» железнобокого» из конницы Кромвеля, но связь с ним ее не удовлетворила. Сознавая греховность своего деяния, он проскальзывал в цирюльню с наступлением сумерек, занимался любовью под покровом темноты и покидал ее еще до рассвета. Люси была хороша собой и полагала, что красоту не следует прятать под покровом ночи, и все больше убеждалась, что напрасно вернулась в Лондон.
В конце концов она заявила любовнику, что сыта по горло его осторожностью и постоянным страхом за совершаемый грех. После этого у нее вошли в привычку прогулки по Малберри-гарден: парк был, конечно, не тот, что раньше, но все же оставался местом, где можно посидеть, полюбоваться ландшафтом, подышать воздухом под деревьями
Ей не удалось найти любовника в Малберри-гарден, но однажды к столику, за которым она сидела, подошла женщина с явным намерением присоединиться к ней.
– Я увидела, как вы сидите здесь, – сказала она, – и мне захотелось присоединиться к вашему обществу. В наши дни редко можно встретить в Малберри-гарден такую леди, как вы.
– Ох уж эти дни! – опрометчиво сказала Люси. – В былое время все здесь было по-другому.
– Вот и я про то же! – обрадовалась ее собеседница. – Былые денечки! Неужели они так никогда и не вернутся, как вы полагаете?
– А вам бы хотелось, чтобы они вернулись?
– А кто бы не хотел? Я так любила развлечься, повеселиться. А теперь ничего этого нет, одни молитвенные собрания день за днем, все дни напролет. Вы бы не хотели закусить со мной?
– Спасибо, – сказала Люси, обрадованная неожиданному обществу.
Женщина была одета скорее броско и совершенно не походила на пуританку. Они ели пирог с мясом, запивая его рейнским.
– Вы чудесная женщина, – сказала Люси новая подруга.
Люси улыбнулась, оценив комплимент.
– И, ручаюсь, пользуетесь успехом среди мужчин.
– Разве они еще не все покинули этот город? – с иронией спросила Люси.
– Нет. Далеко не все. Они время от времени навещают мой дом возле Ковент-гарден. Вы обязательно должны навестить нас.
– С удовольствием!
– А почему бы не пойти прямо сейчас?
– Я с семьей, и меня будут ждать.
– Семья? Вы не шутите?
– Сын и дочь. Я оставила их с прислугой.
– А где вы живете?
– У Сомерсет Хауз, над цирюльней.
– Нелегко найти достойную квартиру для такой леди, как вы!
– О, я довольна своей квартирой, смею вас заверить!
– Догадываюсь.
– Зато вы ни за что не догадаетесь, где я проживала еще недавно!
– Вы жили за границей?
– Да. В Гааге, в Париже и в Кельне.
– Там были другие англичане, не так ли?
– Вы угадали.
– Настоящие джентльмены, я в этом уверена.
– И какие джентльмены, вы рот раскроете, если узнаете!
– Меня ничто не удивит, если речь идет о такой прекрасной женщине, как вы.
– Вы очень любезны.
– Всего лишь правдива. – Женщина подняла стакан и сказала:
– Пью за здоровье того, чье имя не может быть здесь произнесено!
Люси осушила свой стакан, и слезы показались на ее глазах.
– Храни его Бог! – сказала она.
– Вы говорите с таким чувством, мадам…
– Еще бы: на свете нет равного ему, никого, вообще никого!..
– Вы были знакомы с ним?.. И в Гааге, и в Париже?..
– Еще бы!..
Женщина покачала головой и сказала:
– Никому другому об этом не рассказывайте. Это небезопасно для вас.
– Спасибо. Вы правильно сделали, что напомнили мне об этом.
– Хорошо иметь подругу. Надеюсь, мы еще встретимся. Мы обязательно должны встретиться снова. Вы посетите мой дом завтра?
– Если это не будет обременительно для вас.