Принц в неглиже
Шрифт:
Он вышел из палаты и неторопливо пошел по коридору, внимательно осматриваясь по сторонам. Неожиданно из соседнего дверного проема высунулась костлявая рука, делающая жадное хватательное движение. Монте остановился, и рука тут же игриво дернула его за полу пижамной куртки.
— Хай? — неуверенно произнес Монте, взмахом руки приветствуя незнакомого старичка в желтой пижаме.
— Какой тебе «хайль»? — Дедушка мгновенно переменился в лице и стиснул кулаки. — Ах ты, гад! Бей фашиста!
Монте попытался урезонить драчуна, но языковой барьер оказался непреодолим.
Пижамная группа в конце коридора дружно скандировала: «Гитлер капут!», «Свободу Луису Корвалану», «Верните пенсионерам льготы!», «Горенко и Шпанидзе — марионетки Тверезовского!» и «Долой АО «МММ»!» В центре компании приплясывал голый по пояс человек с поднятой над головой шваброй, на которой красиво развевалась пижамная куртка из красной фланели.
Смысла происходящего Монте не понимал, но чувствовал, что тоже сходит с ума. Должно быть, из солидарности.
Ненормальные всех стран, соединяйтесь!
— Спроси! — Ирка толкнула меня локтем.
— Сама спрашивай! — сиплым шепотом огрызнулась я, не зная, куда смотреть.
В магазине интимных товаров я была впервые, чувствовала себя крайне неловко, но спрятать глаза не могла: они упорно разбегались. На полках бесстыже красовались разнообразные предметы, призванные обогатить интимную жизнь граждан. О назначении некоторых штучек я могла только догадываться, хотя иные были вполне узнаваемы. Витрина с дюжиной искусственных органов внутренних дел, старательно выстроенных по ранжиру и снабженных ценниками, очень походила на прилавок гастрономического отдела. Мне вспомнилась подслеповатая старушка из трамвая, с живым интересом спросившая компанию недорослей, шокировавших пассажиров такой же розовой резиновой штукой: «Сынки! Почем колбаску брали?»
Нетерпеливая Ирка снова толкнула меня:
— Да говори же!
Грамотно сформулировать вопрос оказалось затруднительно. Преодолев порыв назвать юношу-продавца «сынком», я откашлялась. Ирка опять двинула меня в бок.
— Э-э, любезный, скажите, у вас только запчасти? — скрывая смущение, спросила я, нервно поведя рукой в сторону пресловутой витрины. — Или есть и полностью укомплектованные экземпляры?
— Простите? — не понял продавец.
Я заметила, что он краснеет: должно быть, мое смущение оказалось заразительно.
— Резиновые бабы есть? — прямым текстом спросила грубая Ирка.
— Не обязательно бабы, — вмешалась я. — Он, она, оно… Лишь бы с руками, с ногами и с человеческим лицом. В принципе сгодится любой гуманоид.
— Примерно такого роста, как она. — Ирка кивнула на меня.
— Плюс-минус пара размеров, — добавила я.
Мы замолчали и в четыре глаза выжидательно уставились на продавца.
— Вот, восемьсот девяносто девять долларов, латекс…
— Да хоть гудрон, — встряла нетерпеливая Ирка.
— Нет, гудрон нельзя, он темный, а нам нужна баба европейской наружности, — не согласилась я. — Мы, конечно, не расисты, но мавров венецианских попрошу не предлагать!
— Короче, на ваш вкус, — сказала Ирка.
Продавец поперхнулся словом.
— Да, а у вас тут только продажа или можно напрокат взять? — как ни в чем не бывало, продолжала Ирка. Видно, решила сэкономить. — Нам бы лучше напрокат, если можно, мы быстренько попользуемся и сразу вернем.
— Не потеряем, не испортим, сдадим в лучшем виде. Мы порядок знаем, в библиотеки записаны, — поддержала ее я.
Продавец перевел взгляд с Ирки на меня, глаза у него сделались оловянные, как пуговицы. Сомневается? Так я могу читательский билет предъявить.
— П-проката у нас н-нет!
— Ж-жаль, — передразнила парня жестокая Ирка.
— Ну, тогда нам какую-нибудь попроще, подешевле, можно вовсе одноразовую, — сказала я. Быстро пролистала католог, не обращая особого внимания на цветные картинки, лишь изучая цены. — Вот эта, к примеру, сколько продержится?
— При правильной эксплуатации…
— Нет-нет, при неправильной? Полчаса выдержит?
— Гарантии не даем. — Глаза-пуговицы смотрели на меня с явным подозрением.
— Ладно, обойдемся без гарантии, — подытожила Ирка. — Нам с ней детей не крестить! Заверните вот эту белобрысую.
— Только, пожалуйста, надуйте ее сразу, — добавила я. — Мы очень торопимся!
Кое-как затолкав растопыривающуюся резиновую бабу в цветной кулек, мы вышли из магазина. Провожая нас взглядом, продавец застыл за витринным стеклом, как манекен. Был бы голый — чудненько вписался бы в интерьер.
— Чертова кукла, — выругалась Ирка, запихивая в глубь кулька упорно вылезающую наружу бледную резиновую ногу. — Надо было попросить ее связать! — Она оглянулась на секс-шоп.
Парень за стеклом вздрогнул, ожил, захлопнул рот и быстро вывесил на дверь табличку «Закрыто».
— Ну и где же он? — тихо спросил Беримор, остановившись в проеме двери.
— Где этот, по голове ударенный? — дополнил вопрос шефа Вася Бурундук.
Беримор сунул руки в карманы халата.
— Увели болезного, — злорадно сказал дедок, дожидаясь, пока бабка откроет стеклянную банку с супом.
— Куда увели? — спокойно спросил Беримор, сминая в кармане пачку сигарет.
— Кто увел? Какая, понимаешь, зараза? — в свою очередь встрял Бурундук.
Старичок скосил глаза на пустую койку и противно хихикнул:
— Сказали на процедуры!
— Знаем мы их процедуры, — враждебно пробормотал приличного вида мужчина с газетой. — С тридцать седьмого года знаем!
— Так. — Беримор повернулся и вышел из палаты.
— Отец! У тебя тараканы в супе, — доброжелательно предупредил Бурундук, следуя за шефом.