Принцесса без короны. Неправильный отбор
Шрифт:
Валентин мягко погладил ее по щеке. Он смотрел с таким теплом и печалью, что у Дайны заныло в груди.
— Почему это так больно? — спросила Дайна, глядя ему в лицо и стараясь запомнить каждую черточку. Он снова наденет свою маску, закроется от мира и от нее — и тогда ей останутся только воспоминания.
— Мы маги, — откликнулся Валентин. — Мы чувствуем острее и сильнее. Наши чувства развиваются быстрее, чем у остальных людей. Если бы я знал, что любовь родится так быстро, что это вообще будет любовью…
— Это было правильно, — Дайна шмыгнула носом, пытаясь удержать
Сейчас, когда она думала о бывшем муже и своей жизни во дворце, воспоминания казались ей ненастоящими, присыпанными пылью, словно все это случилось не с ней, и это не ее несколько дней назад выбросили из дома, который она считала своим. Боль потери, тоска, слезы — все стерлось после ночи в гостинице.
Дайна не знала, сколько времени они простояли вот так, рядом. Она готова была стоять так вечно. Наверно, это и было счастьем.
— Но мы теперь не можем… — прошептала она, и Валентин кивнул.
— Не можем, — ответил он. — Ты студентка академии, а я ректор. В этом вся беда. Прости меня.
— Мне не за что тебя прощать, — слеза все-таки прочертила дорожку по щеке Дайны, напомнила, что принцессы не плачут. — Это был мой собственный выбор.
Слишком много было причин для того, чтобы все кончилось плохо. Дайна это понимала — и чувствовала, что умирает от этого понимания.
Валентин провел ладонью по воздуху, и перед его лицом сгустился серебряный туман, формируя маску. Сердце Дайны пропустило удар.
— Я сделаю для тебя все, что потребуется. Я всегда тебе помогу и во всем поддержу, — услышала она и выдохнула:
— Ты уже сделал. Ты спас меня от дракона и спасаешь от инквизиции.
— Пройди отбор до конца, — произнес Валентин, и Дайна вдруг поняла, что уже стоит у двери, что те нити, которые опутали их после признания, разорвались с тонким звоном погребальных колокольчиков. Дверь скрипнула, открываясь, и Валентин добавил: — Так будет легче. И правильнее.
Дайна выскользнула из зала во мрак. Щеки горели. Кажется, она бежала: библиотека, зал с нелепыми чудовищами за стеклом, оранжерея, лестница… Дайна опомнилась лишь тогда, когда оказалась в просторной галерее возле высоких окон и, уткнувшись ладонями в стекло, подумала: неужели это все? Она любила и была любима, но не могла быть вместе с Валентином.
«Нам лучше больше не оставаться наедине, — звучало в ее ушах. — Нам не надо травить друг друга. Маги влюбляются быстрее и любят дольше и крепче. Но и справляются со своими чувствами они намного лучше всех остальных. И мы тоже справимся».
Огромное, властное, беспощадное чувство рухнуло на них соленой волной — смяло, потащило в глубину.
Валентин был прав, и Дайна прекрасно понимала его правоту. Студентка и ректор — это зависимость и власть, а там, где они есть, любви уже нет места.
Оставалось лишь признать это. И надеяться, что боль, которая сжала сердце, тогда расслабит сухие пальцы.
У нее ведь больше не было ничего, кроме этой надежды.
Глава 5. Принцесса на горошине
Преподавателем зельеделания был господин Бундо, веселый упитанный старичок с
— Господин Бундо, а есть ли такое зелье, которое может уничтожить любовь?
Этой ночью Дайне так и не удалось заснуть. Она сидела на кровати, смотрела в окно и, когда на горы легли золотые утренние тени, поняла, что у нее больше нет сил бороться с собой.
Валентин не откажется от должности ректора академии магии. Это вся его жизнь — и было бы глупо все выбросить из-за такой мелочи, как любовь к первокурснице. Дайна не сможет покинуть академию: когда сила защитных заклинаний иссякнет, ее тотчас же возьмет в оборот инквизиция. Да и отец Гровира этого не одобрит — Дайна прекрасно понимала, что с таким человеком, как глава крупнейшего орочьего клана, лучше не ссориться — его следует воспринимать всерьез и только всерьез.
Выхода не было.
Господин Бундо негромко хохотнул, снял очки и, принявшись старательно протирать их специальной салфеткой, озадаченно произнес:
— Обычно юные девицы спрашивают у меня про совсем другое зелье. Им подавай такого, которое вызывает любовь, а не убивает ее.
Дайна понимающе кивнула и настойчиво повторила:
— Так есть ли такое зелье? Выпить его и разлюбить…
Господин Бундо вздохнул. В его взгляде Дайна с удивлением увидела искреннее понимание и сочувствие.
— Задержитесь после занятия, — добродушно предложил он. — Я вам расскажу кое-что.
Целый час, пока шел урок, Дайна сидела, как на иголках. В конце концов, Аделард обернулся к ней и негромко спросил:
— Все в порядке?
Дайна постаралась придать себе максимально спокойный и невозмутимый вид и ответила:
— Да, конечно. А что?
— Впечатление такое, что у тебя стул горит, — сообщил Аделард.
Урок был посвящен зелью легкого парения: выпьешь его — и любая тоска и хандра отступят. Сначала первокурсники старательно толкли в ступках черные орехи жуженицы, которые сердито брызгали во все стороны синим соком, потом высыпали черно-синюю пыль в дымящиеся котелки с корнем асфенделя, добавляли пыльцу с крыльев ночного череповника — бабочки, которая водилась только на старых кладбищах, и мешали варево ровно семнадцать раз по часовой стрелке. Зелье в котелке Петера вдруг взорвалось с громким шумом и вышибающей слезы вонью, и господин Бундо воскликнул:
— Семнадцать, Петер! Я же сказал: семнадцать раз, а не восемнадцать!
Петер сконфуженно провел ладонью по лицу, стирая копоть.
Когда все зелья были сварены и остужены, господин Бундо раздал всем первокурсникам серебряные стаканчики и сказал:
— Ну что, пробуем!
Дайна пригубила светло-зеленый напиток с едва уловимым запахом груши и почувствовала, как невыносимая горечь отступает, растворяется, дает возможность дышать. Может быть, и не надо ее убивать, эту несчастную любовь? Может, надо просто варить зелье легкого парения, пить его и не страдать?