Принцесса без короны. Неправильный отбор
Шрифт:
— Что с ним будет? — не унимался Аделард, и Дайна подумала, что он прав. Надо было говорить. Надо было заставлять Валентина думать, отвечать, двигаться — нельзя было дать ему снова утонуть в своем горе.
Он был не один. Валентину надо было это понять.
— Думаю, он заслужил казнь, — добавил Аделард, и Валентин усмехнулся.
— А вы кровожадны, друг мой! — сказал он. — Нет, я не буду его казнить. Запечатаю его в своей картине Необратимым заклинанием. У него будет море и покой.
— Удивительно! — воскликнул
— Я не добр, — ответил Валентин. — Просто если я казню его, то стану таким же, как мой отец, — он помолчал и добавил: — А этого я хочу меньше всего.
***
Море на картине изменилось. Теперь там был берег, скалы, поросшие лесом, ослепительно белый песок — Дайна невольно подумала, что это хорошее место для того, чтобы скоротать вечность.
И пейзаж был хорош. Море, молодой человек, который сидел на песке и задумчиво смотрел, как волны все бегут и бегут. В какой-то момент он повернул голову к Дайне, и она вздрогнула от его взгляда.
В нем не было ни страдания, ни тоски. В нем не было ничего, кроме печальной пустоты.
«Возможно, смерть была бы для него лучше этого заточения, — подумала Дайна. — Возможно, он однажды наберется сил, поднимется и уйдет. Куда-то же убегает эта дорожка песка и горы».
— Задумалась? — спросил Валентин. Дайна обернулась к нему, улыбнулась, и Валентин улыбнулся в ответ.
— Немного, — ответила она. — Знаешь, когда мы были в горах, я ненавидела его. А теперь смотрю, как он сидит, и мне становится жаль его, правда.
Валентин подошел, обнял ее за плечи, и это объятие успокоило и согрело Дайну.
— Вот почему ты тогда разделил со мной ложе, — сказала Дайна. — Тебе нужно было, чтобы я окончательно стала некроманткой.
Она почувствовала, как все тело Валентина на мгновение окаменело, словно он сделал что-то очень плохое, и его разоблачили. Со стороны это, конечно, выглядело предосудительным: взял и затащил невинную девушку в постель, чтобы добиться своих целей.
— Да, — ответил он. — Тебя сделали некроманткой обида, боль и жажда мести. И твою новую суть надо было закрепить противоположными чувствами. Любовью. Защитой. Нежностью.
Дамир на картине снова посмотрел на них, усмехнулся и кивнул.
— Да! — ответил он. — Все так и есть. Если бы твои способности пробудились от нежных чувств, он заставил бы тебя зарезать кролика, например.
Валентин плавно провел ладонью по воздуху, и Дамир отвернулся. Снова стал смотреть на море.
Дайна вдруг представила мертвого Гровира, лежавшего лицом в траве с обугленной спиной. Увидела, как взрыв разметывает по саду тела спящих девушек. Услышала звуки боевых труб, стрельбу, грохот и крики раненых.
Потом Дайна увидела себя в объятиях Валентина. Увидела, что находится рядом с человеком, который полюбил ее по-настоящему. И это было больше и дороже всех сокровищ
— Ты все правильно сделал, — сказала Дайна. — Нас бы уже не было, если бы я не стала некроманткой. И знаешь, — Дайна придержала Валентина за руку и смущенно сказала то, что все эти дни зрело в ее душе. — До встречи с тобой я была никем. Принцессой-попрошайкой. Родственники, у которых я жила, сделали меня нищей, растратив мои деньги. У меня ничего не было, совсем ничего.
Она осеклась, понимая, что вот-вот расплачется. Валентин погладил ее по плечу, и это простое дружеское прикосновение придало ей сил.
— Даже меня самой словно бы и не было, — продолжала Дайна, собравшись с духом и понимая, что она еще никому не открывалась настолько глубоко. — Так, милая девочка, которая вроде бы есть, а вроде бы и нет. Красивая вещь в гостиной, и никому нет дела до этой вещи. А потом пришел ты. И сделал меня тем, кем я никогда не была.
Горло сдавило спазмом, но Дайна все же смогла сказать:
— Человеком. Героем. Любимой, — и, подняв глаза на Валентина, она сказала: — Мне не в чем тебя упрекнуть. Ты всегда поступал правильно и в моих интересах.
Со стороны окна донесся грохот идущей грозы, и Дайна увидела, как в центре зала закипает варево темных туч, в центре которого медленно проступает человеческое лицо. Валентин нахмурился, мягко отстранил Дайну и произнес:
— Личная королевская связь. Я должен поговорить с отцом.
Дайна понимающе кивнула и выскользнула за дверь, но не пошла дальше: остановилась и замерла, ловя каждый звук. Конечно, она знала, что подслушивать плохо, но почему-то оставалась на месте и не шевелилась, надеясь, что никому не придет в голову навестить попечителя академии.
— Ты жив, — донеслось до Дайны. Послышались шаги — Валентин подходил ближе к грозе.
— Жив, — ответил он.
— Наше министерство магии зафиксировало дуэль волшебников. Хорошо, что ты победил.
— Ты убил Авриль не случайно, — произнес Валентин, и Дайна содрогнулась всем телом. Таким голосом могла бы говорить смерть: пустым, каким-то нечеловеческим, лишенным всякого намека на чувства. — Ты спланировал ее смерть. Генрих умер через два дня после дочери, и ты присвоил Аранвен. — Он сделал паузу и добавил: — Ну давай, скажи мне, что это не так.
Какое-то время было очень тихо. Дайна даже дышать боялась.
— Тебе об этом сказал бастард Генриха, — утвердительно промолвил Леон. — Я знал о парне, но он никогда не сел бы на трон.
— Это правда? — спросил Валентин. Король усмехнулся.
— Что еще ты хотел услышать от своего врага, — сказал он, и Дайна поняла, что это такая манера: задавать вопросы без вопросительной интонации. — Конечно, он сказал бы именно это, чтобы посеять раздор.
— Ты убил Авриль не случайно, — с нажимом процедил Валентин. — Ты все спланировал, Леон.